Лия отвернулась к окну. За стеклом оранжевый свет фонарей сливался с белым лунным сиянием. Луна была похожа на огромный кособокий блин. Значит, совсем скоро полнолуние – тревожное время, нелюбимое с раннего детства. В прямоугольнике окна промелькнули черные тени, послышался слабый скрежет. Сердце испуганно екнуло. Это всего лишь ветви деревьев, никаких монстров, ничего страшного. Наверное, с мозгами у нее и в самом деле не все в порядке, коль обычная больничная тишина кажется гнетущей, а тень старого дерева – зловещей.
Пытаясь избавиться от недобрых мыслей, Лия тряхнула головой. Палата и окно с пляшущими за ним тенями тут же поплыли и утратили резкость, а к горлу подкатила тошнота. Мир вернулся в привычные рамки только после того, как Лия крепко-крепко зажмурилась и сделала несколько глубоких вдохов, прогоняя из горла горько-колючий ком.
– Ну, вот они, вещички-то твои! – В палату вернулась Петровна. В руках женщина держала два свертка: один большой, темно-серый, второй поменьше. – Только ты это, одежду свою спрячь, а халатик надень. Иван Кузьмич очень не любит, когда режим нарушают.
Маленький сверток оказался застиранным фланелевым халатиком, таким ветхим, что, казалось, тронь его – и он рассыплется.
– Спасибо, Петровна. – Голова еще кружилась, но Лия заставила себя улыбнуться. – Я надену.
– А вещи все на месте. Ты проверь, чтобы потом не говорила… – По морщинистому лицу женщины промелькнула тень.
– Да я не стану го…
– Проверь-проверь!
Пиджак был импортным, с виду недешевым. Пахло от него и в самом деле вкусно. Так вкусно, что Лия поднесла его к самому лицу, чтобы острее почувствовать горько-древесный аромат.
– В карманах документы, – напомнила Петровна.
– Да-да, я сейчас.
Во внутреннем кармане пиджака лежал загранпаспорт. С не очень удачной фотографии на Лию смотрело широкоскулое, точно топором рубленное, мужское лицо. Лицо было незнакомое, но Лию отчего-то не покидало смутное ощущение уже виденного. Кому принадлежит паспорт, она прочесть не сумела: буквы расплывались и не желали складываться в слова.
– Там еще и кошелечек, глянь-ка. – Петровна присела на край кровати и с детским любопытством уставилась на Лию.
От дорогого кожаного портмоне пахло так же приятно, как и от пиджака. Наличности в кошельке оказалось немного, всего тысяча сотенными купюрами, но три кредитные карточки говорили о том, что хозяин топором рубленного лица – человек небедный, а внушительная стопка визиток красноречиво намекала на его обширные знакомства. Совершенно непонятным оставалось лишь одно – как пиджак, портмоне и паспорт очутились среди ее вещей.
– Ну, все на месте? – Глаза Петровны подозрительно сузились.
– Да, кажется. – Лия очень надеялась, что женщина не расслышит ложь в ее голосе. Может быть, этот незнакомец, хозяин пиджака, как-то связан с тем, что с ней случилось. И пока она все до конца не выяснит, вещи должны оставаться у нее.
– А телефон? Про телефон-то почему не вспоминаешь?
– Забыла.
Значит, еще и телефон есть. Хорошо, с помощью телефона можно будет связаться с его владельцем.
– Забыла? – Взгляд Петровны сделался настороженным, но потом морщинистое лицо расплылось в улыбке. – Да и то верно, у тебя ж с головой проблемы. Ты глянь на телефончик-то, вдруг вспомнишь что.
Ничего она не вспомнила, повертела растерянно мобильник в руке, попыталась открыть записную книжку.
– Не получится. – Петровна сочувственно покачала головой. – Батарея села. Иван Кузьмич же первым делом пытался по нему кому-нибудь из твоих родных дозвониться, а телефон оказался разряжен. И зарядить никак не получилось. Уж больно вещица редкая, ни у кого в больнице ничего похожего не нашлось. А ты сама-то хоть что-нибудь вспомнила? Ну, чей это пиджак-то?
– Нет, – Лия осторожно, опасаясь недавней тошноты, покачала головой.
– Значит, все-таки амнезия, – со знанием дела сказала Петровна. – Когда тебя «Скорая» к нам привезла, ты этим пиджаком укрыта была, бережно так. Значит, не чужой человек о тебе позаботился.
– Значит, не чужой. – Слова болью отозвались в висках. Да только где ж он, этот «не чужой», почему за целые сутки, что она провела в больнице, не появился, не поинтересовался? А, может, приходил? Она ж без сознания была, откуда ей знать наверняка – навещал ее кто или нет.
– Что-то ты, девонька, побледнела. – Петровна провела натруженной ладонью по Лииному лбу. – Да ты не беспокойся, найдется твой мужик, – она немного помолчала, пожевала тонкими губами, а потом добавила: – Куда ж он денется-то без документов?
Оно и верно. Куда ж он без документов? Либо сам ее найдет, либо она с ним свяжется. Надо же человека поблагодарить. Наверное, он нашел ее на пустыре и вызвал «Скорую». А про морг это уже Петровна насочиняла…
– Может, дежурную медсестру позвать или, хочешь, доктора? – Обеспокоенная ее молчанием, женщина подалась вперед.
– Не нужно, спасибо. Мне бы поспать, – Лия просительно улыбнулась.
– Ладно, ухожу. – Петровна с кряхтением встала. – Мне тоже сон не помешает, а то весь день тут с тобой…
Фраза ее, да и взгляд, которым женщина посмотрела на портмоне, были очень красноречивыми.
– Петровна, вот, возьмите сами, сколько нужно, – Лия протянула ей кошелек. Ничего, что деньги чужие. Она потом возместит недостачу. У нее же и свои сбережения есть.
– Так мне это, много и не надо. – Скрюченные артритом пальцы ловко выхватили из портмоне несколько купюр. – Рубликов триста достаточно, и это еще по-божески, я тебе скажу. В областной за такую работу знаешь сколько берут?
Лия не хотела знать таких подробностей, ей не терпелось поскорее остаться одной. Наверное, поэтому ее «спасибо» получилось чуть резче и настойчивее, чем следовало.
Петровна мигом уловила ее нетерпение, аккуратно положила кошелек на прикроватную тумбочку и сказала уже в дверях:
– Спать пойду. А ты, если что понадобится, кричи погромче. Палата эта на отшибе, раньше тут ординаторская была, а уже при Иване Кузьмиче ее переделали. Палата-то хорошая, отремонтированная, но вот пост далековато. Ходячим-то оно еще ничего, а лежачим, – она покачала головой и добавила: – Ну, ничего, я сестричке скажу, она к тебе через полчасика заглянет, заодно и капельницу проверит.
* * *
Не делай людям добра, не получишь зла. Монголу довелось убедиться в этом в полной мере. Что получил он за свою доброту? Ни хрена! Мало того, очень многое потерял.
Пиджак ладно, бог с ним, с пиджаком, а мобильник жалко. Новенький, всего месяц назад купленный, с телефонами друзей, деловых партнеров, барышень всяких разных. Хорошо, кое-какие номера, самые важные, он предусмотрительно продублировал в записной книжке, но вот, к примеру, телефончик той рыженькой модельки с недавней презентации потерян безвозвратно.
