На его лице застыл отпечаток боли и унижения из-за ранения. Он полностью зависел от соплеменников, и ему было стыдно. Окажись на его месте мой отец, он чувствовал бы себя так же.
– Спасибо, – прошептала я, стараясь не показать жалости.
Он уставился на меня, словно только сейчас заметил, что я стою рядом, я отвернулась и торопливо вошла в калитку. Когда Рики заметили меня, стук молотков и визг пил мгновенно стихли, и все как по команде обернулись и наблюдали, как я иду к Инге. Кто-то преградил мне дорогу, и, подняв голову, я увидела женщину с такими же рыжими волосами, как у Майры.
Миска соскользнула с моего бедра, и, подняв глаза, я увидела, что Фиске держит ее в руках. Он кивнул, отпуская меня. Закусив губу, я подняла глаза и встретилась взглядом с другими Рики, которые по-прежнему смотрели на меня. Я отвернулась, чувствуя, как сердце сжалось от боли, но я отмахнулась от нее и направилась обратно к калитке. У меня за спиной снова закипела работа, и до меня донесся женский голос, затянувший песню. Остальные подхватили напев под стук топоров и скрип рубанков. Древние слова древней мелодии.
Мои губы задрожали и горячие слезы навернулись на глаза, когда я добралась до калитки Инге. И здесь, утопая в снегу, все так же безмолвно стоял Керлинг.
Глава 22
Слушая Ири, я не сводила глаз с горы.
Инге сворачивала одеяла для него и Фиске. Стояло раннее утро, в очаге еще пылал огонь, согревая дом, однако Ири встал задолго до того, как все проснулись, и ждал, когда я спущусь.
Он наклонился ко мне, закрепляя на спине кожухи для топоров.
– Мы вернемся завтра.
Они собирались на охоту с другими мужчинами из деревни. Брат снова покидал меня. Когда он вернется, меня здесь уже не будет. При первом удобном случае я отправлюсь к реке. Уйду не оглядываясь.
– Оставайся в доме. – Он опустил руку мне на плечо, но я стряхнула ее.
Я не собиралась упрашивать его остаться. Я уже давно научилась сама о себе заботиться.
Я помогала Инге собирать подседельные сумки, а Халвард стоял у двери, сердито надув губы.
– Почему мне нельзя поехать? – Он высунул руку, пытаясь поймать снежинки в ладонь.
– В следующем году. – Фиске с укором взглянул на него, и Халвард прижался к стене. – Кто-то должен проверять сети, пока нас не будет.
Халвард неохотно кивнул, радуясь, что ему дали задание, но его поза по-прежнему выражала упрямое недовольство.
Когда мы вынесли сумки, Ири уже держал за узду лошадей. Они с Фиске поцеловали Инге, и она ласково погладила их по лицу.
– Будьте осторожны, милые.
Прежде чем вскочить на лошадь, Ири в последний раз посмотрел мне в глаза, но мой взгляд оставался холодным и безразличным. Я не собиралась безмолвно желать ему удачи, хотя его глаза молили об этом. Пришпорив лошадь, он двинулся вслед за остальными по тропе. Когда они скрылись за поворотом, я прижала ладонь к груди.
Больше мы не увидимся. Ни в этой жизни, ни в следующей.
Взяв ведро для молока, я отправилась в загон для коз. Стараясь держать плечи прямо, я чувствовала себя неловко за боль, все еще сжимавшую грудь. Он мне больше не нужен.
Ири – предатель.
Но нас по-прежнему связывали неразрывные узы. И, хотя мне и трудно было это понять, самое страшное заключалось в том, что ничего нельзя было изменить. Мне хотелось простить его, но, скорее всего, я никогда не смогу этого сделать. Хотелось отпустить его, но и это было не под силу.
Я сидела, превозмогая боль, сжимавшую горло, и большой козел слегка боднул меня сквозь решетку загона, тычась носом в мою ладонь, пока я не потрепала его по лбу. Прошло всего две недели с тех пор, как я оказалась в Феле. Впереди было еще как минимум шесть недель до того, как прекратятся снегопады, а затем снег начнет таять. Я могла бы вернуться домой к тому моменту, когда придет пора сеять. И отцу совсем не обязательно знать об Ири. И, если Сигр сжалится надо мной, возможно, и я сумею забыть о нем.
– Что же ты такого сделала? – За моей спиной возникла Гайда, прижимая к груди охапку хвороста. – Что ты такого сделала, что они оставили тебя в живых?
Я снова обернулась к козам и принялась наполнять ведро. Мне не хотелось придумывать отговорки. Не хотелось лгать. Мне было жаль и ее, и Керлинга, и я ненавидела себя за это.
– Тора обрушит на тебя свою кару, – выпалила она. – И отомстит за всех нас.
Она ушла, комкая в ладонях юбку, а я опустила пустой взгляд, ощущая тяжесть ошейника и думая, что, возможно, это уже произошло. Возможно, именно Тора привела меня в Фелу, как сказал Ири. Возможно, это Тора сделала так, что теперь мою шею сдавливал железный обруч.
Я взглянула в сторону леса. Если я сейчас побегу к реке по незнакомому лесу, а Рики бросятся в погоню, то у меня не хватит времени спуститься с горы, и они непременно меня схватят. Стоит подождать и ускользнуть незаметно. И тогда я смогу навсегда покинуть это место.
Когда Халвард заснул, я устроилась у мерцающего в очаге огня с бруском священного дерева и принялась выстругивать ноги статуэтки.
– Для кого ты это делаешь? – тихо спросила Инге, тоже сидевшая у огня.
Я сдула пыль с ладоней.
– Для моей матери.
Лучше всего я запомнила ее волосы. Когда лучи солнца касались их, казалось, словно они искрятся изнутри.
– Когда она умерла? – Инге наклонилась вперед, положив голову на руки, наблюдая за моей работой.
На мгновение я подумала, что мне стоит солгать. Я не знала, что Ири рассказывал ей о нашей матери. Но все же лгать о маме казалось мне неправильным. Мне хотелось, чтобы Инге узнала о женщине, чье место она заняла.
– Мне было шесть. А мама не была воином. – Я ответила на вопрос, который она наверняка мысленно задала мне. – Ее убили во время налета Херджа.
Ее глаза округлились, и она замерла.
– Воины Херджа?
– Да.
– У нас поговаривали о них. Я думала… люди думают, что это сказки.
Я медленно провела кончиком стамески по нижней части бруска.
– Это не сказки.
В ту ночь, когда явились воины Херджа, я впервые увидела отца слабым. Мы с Ири убежали, потому что он приказал нам. Вытолкал нас за дверь в темноту. Мы бросились бежать вверх по холму и скрылись в лесу. Мы бежали по лесу до самого утра, а когда, прихрамывая, приплелись обратно, стерев в кровь босые ноги, то нашли его на берегу. Он сжимал ее в объятиях, его ладони запутались в ее волосах. Я никогда не забуду этот звук – животный рев, вырывавшийся из его груди и разносившийся по деревне.
– Прости, – сказала Инге, глядя мне в лицо.
– Я плохо ее помню. – Я пожала плечами. Но по-прежнему не могла забыть пронзительные крики в темноте. Запах сжигаемых тел. И до сих пор ощущала ледяной ужас, впервые сковавший меня при виде воинов Херджа.
