– За что? – Я внимательно посмотрела на него.
Он опустил голову, наши губы соприкоснулись.
– За все.
Его пальцы запутались в моих косах, и он обрушился на меня поцелуем, заполняя меня теплом, которое отняла зима. И замерзшие, заиндевевшие уголки моей души постепенно начали оттаивать.
Его горячие ладони медленно скользили по моей шее, ключицам, а затем опустились к талии, и он крепко прижал меня к себе. Я привстала на цыпочки, стараясь слиться с ним. Стараясь пробиться сквозь плотный, темный поток мыслей в моей голове. Ярко осветить их. Он широко раскрыл ворот моей рубашки и, ощутив прикосновение его губ к своему плечу, я застонала. Потому что это было больно. Гораздо больнее, чем рана, нанесенная стрелой. Больнее, чем в тот день мысль, что я потеряла Ири. Но эта боль была совсем другой.
Внезапно его ладони застыли над ожогом, оставшимся на моей шее от ошейника. Он отодвинулся, и на его лице снова появилось прежнее суровое выражение.
Но я ухватилась за его доспехи и притянула обратно к себе. Однако на его лице одна за другой мелькали тревожные, мрачные мысли.
– Я не принадлежу тебе. – Я повторила слова, которые произнесла в ту ночь, когда он снимал швы с зажившей раны на моей руке. Но на этот раз я сделала это для того, чтобы избавить его от тяжелого чувства вины и развеять все сомнения.
А еще потому, что крохотная часть моей души по-прежнему желала, чтобы это было так.
– Принадлежишь. – Он отбросил волосы с моего лица, чтобы заглянуть мне в глаза. – Как и я принадлежу тебе.
Я больше не чувствовала слез, струившихся из глаз, не чувствовала ничего, кроме его тела. Я коснулась застежек его жилета, глядя Фиске прямо в глаза. Расстегнув их, я запустила ладони под рубашку и прижалась к его коже. Мои пальцы скользнули по ребрам юноши, и он вздрогнул, прерывисто выдыхая.
Я загнала неуверенность и сомнения в самые дальние уголки души. И похоронила там вместе с верой и традициями, которые когда-то были частью меня. Стянув рубашку с Фиске, я бросила ее на землю вместе с доспехами и провела кончиками пальцев по шрамам, испещрившим его тело хаотичными линиями. По темным кровоподтекам на боку. Очертила его тело. Он аккуратно стер большими пальцами слезы с моего лица, и я улыбнулась.
А затем он расстегнул мой жилет, и я подняла руки, чтобы он мог стянуть с меня рубашку. И когда он снова поцеловал меня, время вдруг замедлилось. Секунды растянулись на долгие часы. Я ощущала близость его тела, отринув все, что стояло между нами, и моя душа раскрылась, сплетаясь с его душой.
И я не сопротивлялась, отдавая себя ему. Потому что уже давно ему принадлежала.
Глава 44
Ири стиснул Инге в объятиях, глядя на меня. Слова нам были не нужны, потому что я и так знала, о чем он думает. Мы должны были в целости и сохранности доставить Руну в Аурвангер, а он вместе с отцом уходил к Аска.
Он разжал объятия, отпустив Инге, но не обнял меня. И ему не нужно было говорить, что он сожалеет. И мне тоже. Я позволила отцу обнять себя и попрощаться. Майра стояла, прислонившись к стене дома, разговаривая с Фиске. Он был гораздо крупнее, чем она, но это ее нисколько не смущало, и она бесстрашно смотрела на него снизу вверх. В этом была вся Майра. Маленькая, но свирепая. Я видела, как она расправлялась с мужчинами гораздо крупнее Фиске. Она могла бы убить его в ту ночь, когда мы шли в Фелу, так же, как и он мог убить ее.
Она опустила глаза и подошла ко мне, заткнув пальцы за пояс. Я стиснула ее правое плечо, и она сделала то же самое.
– Прости, – сказала она, коснувшись синяка на моей щеке в том месте, куда ударила меня.
Но мне не за что было ее прощать. Я понимала Майру. Я хорошо знала страх, когда все вокруг рушится, и ты вот-вот можешь потерять последнее, что тебе дорого. Мы были воинами. И она готова была сражаться за меня, как и я за нее. Ничто и никогда этого не изменит.
И лишь когда они начали спускаться вниз по заснеженному горному хребту, я окончательно поняла, что сделала. Впервые попав сюда, я только и думала о том, как сбегу в Хайлли, а теперь отправила их обратно одних. Если я хотела что-то изменить, у меня остался последний шанс. Но я не двинулась с места.
– Всего два дня. – Фиске пытался успокоить меня, заметив мою тревогу.
– Что она тебе сказала? – спросила я, глядя, как Майра исчезает за холмом.
– Что убьет меня, если с тобой что-нибудь случится. – Он усмехнулся. – И я ей верю.
Как только они скрылись из виду, мы принялись за работу. Я прислушивалась к разговорам Инге и Фиске. О том, что необходимо сделать. О продовольствии. О путешествии в Аурвангер. Я отогнала тоску, зовущую меня броситься вслед за близкими, и позволила голосу Фиске проникнуть в тот уголок моей души, где еще таилась нежность. Я задрожала, вспомнив о его прикосновениях. О вкусе его губ. Я не могла разорвать связь между нами. И не хотела.
Мы подготовили все необходимое для того, чтобы Инге и Руна могли лечить раненых. Проверили оружие, снаряжение для лошадей, доверху наполнили подседельные сумки и подготовили хлеб. Собравшись, мы отправились в дом Руны, чтобы помочь ее семье. Ее мать собиралась сражаться впервые за двадцать лет. В полумраке их дома она извлекла из пыльного сундука свои доспехи, и я уселась у входа, чтобы залатать дыру в жилете. Наблюдая за остальными Рики, я впервые ощущала себя свободно. Никто не обращал на меня внимания. Все словно забыли обо мне.
На следующее утро мы двинулись вниз с горы, выстроившись в длинную цепь на тропе, и я шла рядом с лошадью Инге вместе с Халвардом. Фиске ехал впереди вместе в Видром и Фрейдис, но то и дело оборачивался, поглядывая на нас. Инге краем глаза наблюдала за ними. Я заметила, что после набега ее очень тревожил подчеркнутый интерес Видра и жрицы к Фиске. Они выделяли его среди остальных. Мне это тоже не нравилось. Я понимала, чем это может обернуться для него во время сражения.
С наступлением темноты мы разбили лагерь в лесу, сгрудившись вокруг небольших костров, чтобы согреться, а Фиске отправился в разведку вместе с группой под предводительством Лэтама. Воины Херджа по-прежнему стояли лагерем у подножия горы в северной долине. Пылающие внизу огоньки их костров раскинулись далеко вокруг, и я была рада, что отсюда невозможно было разглядеть их полчища. Я не хотела знать, сколько их, когда выйду на поле боя. Хотела сражаться, как и прежде. Не думая о том, каковы шансы на победу.
Мы с Халвардом и Инге улеглись спать на лесной подстилке, и посреди ночи я проснулась, почувствовав, как Фиске проскользнул в темноте ко мне под одеяло. Он зарылся лицом в мои волосы, крепко обхватив руками за талию. Я дремала, пока он не высвободился из моих объятий, чтобы встретиться с Видром и остальными в первых лучах солнца. Он поцеловал меня в лоб, и я прислушивалась к его шагам, которые вскоре затихли в лесу.
Я повернулась и увидела, что Инге смотрит на меня, закутавшись в медвежью шкуру. Ее заспанные глаза были полуоткрыты, она смотрела на меня поверх спящего Халварда, и у меня сжалось сердце. Я ожидала увидеть страх или неодобрение, но ошиблась. Вместо этого она протянула мне руку. Когда я взяла ее, она приподняла медвежью шкуру и, подвинув меня ближе к Халварду, укрыла меня широким меховым краем. Улыбнувшись, она снова провалилась в сон, и я наблюдала, как они спокойно и ровно дышат, пока лагерь снова не ожил, собираясь в дорогу. Халвард потянулся, задев меня ногами под одеялами.
