В приглушённом свете я изобразил, будто записываю эти три буквы в воздухе.
– Сознание с совестью
[53]. И мне нравится, что посередине Дабл-ю, потому что это буквально двойной ты
[54]: два тебя, базовое сознание и всматривающееся в это сознание самосознание, рефлексия.
– «Си – Дабл-ю – Си», – сказала она. – Длинновато.
Мне вспомнилась шутка Дугласа Адамса о WWW как аббревиатуре, в которой втрое больше слогов, чем в названии понятия, сокращением которого она является
[55]. И все же…
– Только если читать по буквам. Если же прочитать аббревиатуру как слово, то получится «quick»
[56]. Ну, как говорят про умных или сообразительных людей: быстрый разумом.
– Хмм, – сказала она.
– Как у Норма Макдональда в пародии на «Фантастическую четвёрку».
Она скосила на меня глаза.
– Рид Ричардс даёт им новые имена: «Сью, ты будешь Женщина-Невидимка. Джонни, а как тебе такое? Ты будешь Человек-Факел. Меня будем звать Мистер Фантастик – да, именно так. О, а Бена мы назовём Нечто». Старина Бен недоволен: «Ты, значит, Мистер Фантастик, а я – Нечто?»
– Ну, – сказала Кайла, – эф-зэ в буквальном смысле слова не интересует то, что у нас название покруче.
– А психи?
– Им мы не расскажем, – ответила Кайла. – Не будем их злить. Они, когда злые, очень неприятные.
– «Марвел» на этом до сих пор деньги делает, – сказал я, но сердце тревожно встрепенулось.
* * *
Триста километров…
* * *
– Но всё же, – сказала Кайла. – В самом же деле. Как это может быть правдой? Как большинство людей могут быть философскими зомби?
– Ну, это как с неандертальцами, да? – ответил я. – У них мозг был больше, чем у нас. Но они были не более чем эф-зэ. Не занимались искусством. Не хоронили мёртвых с их вещами – так что, по-видимому, не имели концепции жизни после смерти. Не пытались принарядиться: не раскрашивали тела, не изготовляли украшений, если не считать самого конца периода их доминирования, когда они могли просто мимикрировать под нас.
– Они делали орудия, – сказала Кайла.
– Это могут и шимпанзе, и воро́ны. Это не значит, что кто-то сидит внутри и ведёт внутренний монолог. И вспомни, неандертальцы изготовляли практически одни и те же орудия в течение 200 000 лет: мустьерская культура
[57]. Они оббивали каменные рубила всё время одним и тем же способом – никаких инноваций, никаких улучшений. Ни разу, насколько мы можем судить; когда кремниевый желвак раскалывался по-иному и получалось что-то немного лучшее, неандерталец не склонял голову набок и не бормотал: «Гммм… интересно. А что, если я сделаю так?» Вместо этого он выбрасывал такой желвак и продолжал делать то же самое, что и раньше, так по-настоящему и не проснувшись.
– Пойман стучащим, так сказать.
Я услышал это как «пойман спящим»
[58], и она это поняла. Она на долю секунды подняла руки над рулём и изобразила, что стучит одним камнем о другой.
– Ну, ты понял, стучащим – с «k» впереди.
– Понимаю теперь, почему я в тебя влюбился тогда, – сказал я, улыбаясь. Фары встречного автомобиля осветили наши лица…
* * *
Четыреста километров…
* * *
– Проблема с тем, чтобы оставить философских зомби философам, заключается в том, что философы всё доводят до предела, – сказал я. – Лагерь A – к нему принадлежит Дэвид Чалмерс – говорит о существе, которое с точностью до последнего кварка идентично нормальному человеку, но, несмотря на физическую идентичность, не обладает сознанием, и тем не менее инстинктивно ведёт себя неотличимо от человеческого существа, им обладающего. Это аргумент, призванный показать, что сознание – это нечто нефизическое.
Лагерь B – к нему принадлежит Дэниел Деннет – утверждает, что Чалмерс и другие, кто говорит, что поведение зомби было бы неотличимо от нормального, попросту неправы, когда утверждают, что сознание – это нечто, что можно таким образом выделить. Деннет говорит, что сознание – не единая сущность, а комбинация способностей.
– Ага, – отозвалась Кайла.
– И Чалмерс постулировал один мир, заселённый исключительно полностью осознающими себя существами, и другой, совершенно отдельный мир, заселённый исключительно зомби, – Чалмерс назвал его «Зомбиленд».
– Так.
– Но я на стороне Деннета; у меня всегда были проблемы с постулированным Зомбилендом. Он хорош для мысленного эксперимента в аудитории. Но в реальной жизни? Я просто не вижу, как возможно получить жизнеспособное общество такой же, как у нас, сложности, состоящее исключительно из существ без сознания. Без хотя бы нескольких сознательных особей, поведение которых бессознательные могли бы имитировать, получится… в общем, получится общество неандертальцев: цивилизация застоя, в которой ничего не меняется. Мы, Q3, предлагаем новые идеи, и Q1 воспроизводят эти идеи снова и снова.
– Но если Q1 отличаются своим поведением от нас, пусть даже чуть-чуть, то они не философские зомби – не в том смысле, что вкладывал в это понятие Чалмерс.
– Ну да. Поэтому нужно чётко отличать «наших» зомби, демонстрирующих отличие, от Чалмерсовых. И ведь наши на самом деле философские, верно? «Философия» означает «любовь к мудрости», а наши эф-зэ любят мудрость в том смысле, что их к ней влечёт, потому что собственной они не имеют. Однако когда появляется идея…
– Ты говоришь о мемах, – сказала Кайла.
Я кивнул:
– Думаю, да: идеи, распространяющиеся в обществе. Забавно, что понятие «вирусный» стало синонимом «мема». Эф-зэ того типа, о котором мы говорим, не имеют сознательной защиты против идей, не важно, насколько дурацких, и потому легко инфицируются ими.
Кайла кивнула:
– Это бы объяснило проблему доверия к опросам. Ну, когда ты постоянно слышишь о результатах опросов, согласно которым оказываешься в меньшинстве. Ты не знаешь никого, кто бы верил в креационизм, но опросы говорят, что по крайней мере большинство американцев – креационисты. Ты не знаешь никого, кто верил бы в похищение людей инопланетянами, но опросы говорят, что большинство людей верят. Может быть, это как раз случаи распространения мемов среди эф-зэ. Да, они могут перебираться и на уровни Q2 и Q3, однако именно Q1, по определению, наиболее подвержены некритическому одобрению такого рода.
