Я попытался угнаться за её мыслью.
– Как я понимаю, микротубулярный цитоскелет имеется почти во всех клетках тела? Не только в клетках мозга? Микротрубочки в нейронах Пенроуз и Хамерофф считали источником сознания, но, может быть, обычные клетки тела сохраняют суперпозицию, даже когда нервная ткань её утрачивает? Что-то типа мускульной памяти?
Последняя фраза задумывалась как каламбур, но она кивнула, будто я сказал нечто более умное, чем мне самому казалось.
– Может быть, может быть. – Она пожала плечами: – Кто знает? Однако можно сказать с уверенностью, что, каков бы ни был механизм, подобная память должна существовать.
– Круто, – сказал я. – Однако, ты говоришь, это случается с каждым, кто полностью утрачивает сознание? Если он приходит в себя, то оказывается на один уровень выше, чем был, либо, если он был Q3, то становится Q1, я правильно понимаю?
– Да, я так думаю. Но для этого нужно, чтобы его мозг выпал в классическое состояние. Этого не происходит во время сна: во сне мы находимся в сознании, именно поэтому мы видим сны, а внешние раздражители способны нас разбудить.
– Ага, – согласился я. – И я слышал множество историй о том, как люди утрачивали сознание посредством комы, общего наркоза или клинической смерти. Те, кто хорошо их знал, часто говорят, что этот опыт сильно их изменил. Члены семьи и друзья говорят, что после клинической смерти люди становятся спокойнее – и во многих случаях так оно и должно быть. Если прежде ты был психопатом Q2, то очнёшься думающим рефлексирующим Q3. А если был Q3, то станешь Q1, у которого в буквальном смысле слова нет земных забот. Конечно, это не должно происходить при каждом применении общего наркоза, но…
– Ну-у-у, – протянула Кайла, – не хочу тебя пугать, но многие лекарства, которые применяют во время операций, на самом деле не являются наркозом – то есть они на самом деле тебя не отключают. Они лишь парализуют и при этом препятствуют формированию памяти. То есть они не дают тебе двигаться во время операции и не дают тебе помнить испытанную во время её боль, но они не отключают тебя в квантово-механическом смысле.
– Да иди ты! Правда?
– Ага.
– Вау. Вот уж спасибо. Ещё одна тема для ночных кошмаров.
Она покаянно улыбнулась.
– Но есть люди, которых посылают в полный нокаут непропорционально часто: боксёры, футболисты и прочие. В большинстве случаев это просто – просто! – сотрясение. Но время от времени происходит настоящая потеря сознания. И вообще-то изначально большинство из них начинало как вполне нормальные парни. Но потом мы читаем истории о том, как некоторые из них со временем превращаются в психопатов, бьют своих жён и прочее.
Я кивнул. Одного из игроков «Грин-Бэй Пэкерс»
[102] буквально на прошлой неделе судили за избиение жены.
– В любом случае, – ликующе подытожила Кайла, – это паттерн. Как только догадываешься, что уровни сознания зациклены, всё становится очень простым. И элегантным.
* * *
Я спал рядом с Кайлой, но, даже будучи обессиленным, я сплю очень чутко, и небольшое изменение в интенсивности просачивающегося сквозь веки света разбудило меня. Рядом со мной Кайла, совершенно голая, что-то набирала на телефоне.
– Посылаешь эсэмэску своему второму любовнику? – спросил я. Я также спал голым.
– Нет, нет. – Она продолжала яростно печатать. – Я посылаю себе напоминание. Я подумала о ещё одном математическом доказательстве того, что состояния зациклены, и не хочу к утру его забыть. – Она попечатала ещё немного, затем решительно стукнула по экрану указательным пальцем и повернулась ко мне, освещённая телефоном, с удовлетворённой ухмылкой на лице.
Я мягко потянул её к себе, и она улеглась лицом ко мне. Я погладил её по волосам, медный оттенок которых был неразличим в полумраке; погладил плечи с нежной кожей, добрался до её идеальной формы грудей, круглых и мягких; моя ладонь сделала несколько легких кругов вокруг соска, который при этом напрягся, а потом скользнула по её торсу ниже, коснувшись рубца, образовывавшего передний край одного из крыльев бабочки-тату.
Рубец; шрам.
У меня, разумеется, тоже был шрам, на левой стороне груди, где нож полоумного наркомана…
Нет, нет. Это не было операцией на сердце – это было удаление выросшей у меня в груди опухоли. Над грудиной. Пилить кость не пришлось.
И поэтому не было необходимости в… да, да, именно это Кассандра Чун сказала мне по телефону из Калгари: «Здесь сказано, её удалили под местным наркозом».
Что означает, что моё сознание не отключалось. Тогда, в феврале 2001-го, я не оказывался в классическом состоянии, и поэтому ничего не изменилось: я был эф-зэ перед операцией, им же и остался.
Но Кайла…
«Точно – вау, – сказала она сегодня вечером. – Но это именно то, что предсказывает математическая модель, и это в точности то, что произошло с тобой, с Тревисом и…»
И с кем?
Но нет… это какой-то бред.
И всё же, когда я начал рассказывать ей, что сделал с Менно, она отмахнулась, сказав: «Мы все совершали поступки, которыми не гордимся. Не важно, кем мы были; важно, кто мы есть».
Кем мы были. Кто мы есть.
Господи…
Может ли такое быть? Могла ли она…
Кайла, должно быть, ощутила, как напряглась у меня спина, потому что спросила:
– Что?
Моё сердце сделало несколько ударов. Затем я сказал:
– Твоё тату…
– Я думала, оно тебе нравится.
– Тебе делали аппендэктомию.
– Ага, – ответила она.
– Полостную операцию.
– Да.
– Когда?
– Когда мне было двадцать три.
– То есть в 2003-м?
– Да, наверное.
– Под общим наркозом?
– Ну… да.
Я обнаружил, что отодвигаюсь от неё.
– Когда ты собиралась мне сказать?
– Сказать тебе о чём? – Но по её тону было очевидно – она знала, что я имею в виду.
– Сказать мне, что ты была психопатом, когда мы встречались. Если сейчас ты Q3, то до операции была Q2.
– Если, – твёрдо произнесла Кайла, – анестезия действительно привела к декогеренции, отключив меня полностью, и это не был паралич с потерей памяти, не…
Мой голос был не громче шёпота:
– О, Кайла…
Какое-то время она молчала, но в конце концов сдалась:
– Ты прав. Я должна была тебе сказать. – Она шумно выдохнула. – Да, я ещё одна точка данных: ты, я и Тревис, все мы сменили состояние, сдвинувшись вверх или вниз именно так, как предсказывает модель.
