Седовласый капитан ничего не ответил. Он мрачно поглядел на толстого следователя, откинув со лба длинную прядь волос, а затем демонстративно повернул голову в противоположную сторону. Думаю, он и не рассчитывал на то, что исчезновением юнги станут заниматься так же усердно, как пропажей двухгодовалого сына губернатора. Но услышать подтверждение своих невеселых догадок всегда неприятно.
– Что ты знаешь о ящиках, толстяк? – обратился я к усатому инспектору, нарушив неловкое молчание.
Он непонимающе захлопал своими круглыми глазами и удивленно переспросил:
– Ящиках?
– У тебя что, какие-то проблемы со слухом, Барри?
– Гарри Бар… – начал было он, но я оборвал его раздраженным жестом руки и заставил заткнуться.
Теперь и седой верзила, и толстый полицейский молча пялились на меня, пока я с задумчивым видом вглядывался в кромешный мрак, расстилавшийся за окнами номера. Итак, он не имел никакого понятия о злополучном грузе, а значит, с капитаном «Тихой Марии» о транспортировке договаривались не прислужники Единого правительства. Но тогда кто? И что было в ящиках?.. И главный вопрос – где они сейчас?
– Так что тебе нужно конкретно от меня? Думаю, ты ждешь чего-то?
– Помощь, Том. Ты успел что-то раскопать?
– Может быть, – уклончиво ответил я.
– Ты поможешь нам?
Я промолчал. Капитан сверлил меня своими темно-серыми глазами, перемалывая в уме все услышанное. Вряд ли мне сейчас будет толк от сотрудничества с Континентом, особенно если учитывать, что они сами блуждают на ощупь в темноте. И я все еще не мог скинуть со счетов мысль о том, что это дело являлось грандиозным обманом безумной власти. Потому мне хотелось держаться от нее как можно дальше.
– Я ничего тебе не скажу и работать с тобой не стану, – наконец ответил я.
– Но, Том…
– Нет, Барри. Если хочешь оказаться полезным – немедленно садись в свое корыто и возвращайся туда, откуда приплыл. Я сделаю все, что могу, чтобы остановить это сумасшествие, но не ради тебя, и уж точно не ради твоего правительства.
Инспектор понуро опустил плечи. Но я видел, что он не слишком разочарован – судя по всему, именно этого он и ждал. Он бросил мне на кровать папку с фотографиями, а затем произнес:
– Если тебе будет нужна помощь – то просто сообщи мне об этом. Я не стану мешать тебе, делай все, что считаешь нужным. Я вернусь на материк и постараюсь начать расследование заново… И сделаю все, что в моих силах, чтобы включить вашего мальчика в список пропавших, – добавил он смущенно, бросив робкий взгляд на капитана.
Я молча кивнул. Барри потоптался на месте, затем застегнул свое пальто и повернулся к двери, обронив на ходу:
– Лиза просила передать, что очень скучает по тебе, и чтобы ты был осторожнее… Но вряд ли тебя это интересует.
Он вышел прочь. Я хмуро покосился на моряка:
– Наши странности не заканчиваются, а только начинаются.
– Что ты имеешь в виду? – растерянно спросил старик.
– Сейчас я покажу тебе то, что никто и никогда не видел раньше.
Я скинул с себя плащ и стал расстегивать рубашку. Капитан «Тихой Марии» смиренно наблюдал за мной, не понимая, что происходит. Он провожал взглядом каждое мое движение, а когда половина одежды упала на пол, и я остался в одних штанах и ботинках, он воскликнул:
– Матерь Божья! Что это такое?!
– Не пугайся, я сам сделал это.
Седой громила с гримасой ужаса рассматривал издали мое тело, испещренное глубокими шрамами и рубцами, не решаясь приблизиться. На коже живота, на спине, на руках, на груди и на ногах – повсюду, где я только мог дотянуться, я вырезал на коже осколком стекла одно и то же имя.
– Зачем? Зачем ты это сделал?!
Капитан в ужасе перекрестился и посмотрел на меня, как на безумного. Сейчас в его глазах я видел настоящий страх, такой, какой он испытывал, когда два часа назад мы пересекли порог палаты в лечебнице для умалишенных.
– Я показываю тебе это не для того, чтобы мы могли подружиться, старик. И не ради того, чтобы вывалить перед тобой скелеты из собственного шкафа. А потому ты должен уяснить, что к этой теме никогда больше возвращаться не стоит. Ты понимаешь меня?
Он молча тряхнул головой в ответ, отчего его густая копна растрепалась, а свинцовые пряди разлетелись по широким плечам.
– Я думаю, ты уже и сам догадался, что у меня есть некоторые проблемы с запоминанием имен, – произнес я, поднимая с пола рубашку и одеваясь. – Однажды в моей жизни появился очень близкий человек. Это случилось неожиданно и внезапно, но это было лучшее, что вообще когда-либо со мной происходило. Но вскоре с ней случилось несчастье… Я приехал в госпиталь так скоро, как только смог, а в это время ее пытались вернуть с того света. Это можно считать неудачным совпадением, но в то же время в реанимации боролись за жизнь еще одной женщины. Всего несколько букв, дружище, лишь пара букв в имени – но они решили все. Я перепутал их, и измотанный многочасовыми операциями врач сделал ей переливание крови. Но она не подошла. Потому что группа крови у нее была другая. Это даже забавно, но вторую пациентку в реанимации звали именно так. Так, как я и сказал. Тем неправильным, неверным именем… Я решил потратить все свои сбережения, чтобы установить на кладбище огромный каменный кенотаф. Такой, чтобы даже птицы видели его с высоты. Но я не смог вспомнить ее имени, когда явился к скульптору. И тогда я вернулся домой, разбил бутылку с виски и стал вырезать осколком ее имя везде, где только мог, чтобы уже никогда его не забывать. Но до лица и головы я добраться не успел, я потерял сознание от боли… И вот к чему я тебе это говорю, старик: единственное место, где Грейси нет – это моя голова.
– Ты сказал кенотаф… – придя в себя, тихо произнес капитан. – Но ведь это…
– Да. Ее тело исчезло. Хоронить мне было нечего.
Глава 4. Спутанные мысли
«…Этот странный серый человек все не дает мне покоя. Я вижу его лицо все чаще, и оно кажется таким настоящим, хотя я точно знаю, что его не существует. Иногда я пытаюсь говорить с ним, но он не слышит меня. Как будто нас разделяет очень большая, необъяснимая преграда… Как будто между нами стоит стена времени…»
Из дневника Г. М.
Я отправился в постель сразу после вечернего душа – утомленное сознание жаждало блаженного забытья, и ноги сами несли мое измотанное тело к кровати. Моряк не стал раздеваться, он развалился прямо поверх толстого одеяла, скрестив ноги в потрепанных ботинках.
– Знаешь, нормальные люди предпочитают ложиться в койку без обуви, – мельком заметил я.
Старик нахмурился и бросил на меня неодобрительный взгляд:
– Я не стану спать голым в одной комнате с другим мужиком.
