Я молча передернул плечами, распахнул настежь створку окна и с удовольствием забрался под толстый клетчатый плед. В номер тут же ворвались сырые порывы ночного ветра, из-за чего толстые гардины принялись неистово раскачиваться и приподнимать свои выгоревшие края. Капитан «Тихой Марии» поежился:
– Мы же замерзнем насмерть, детектив, какого черта ты делаешь? За окном настоящее ненастье!
– Я не смогу уснуть в душном помещении. Недостаток кислорода всегда порождает ночные кошмары.
– Ну, так проветри немного, а затем я захлопну окно, – проворчал громила.
– Не вздумай, старик. Мне нужен свежий воздух.
Я отвернулся к стене и закрыл глаза. В комнате становилось все холоднее, и спустя несколько мгновений я услыхал, как моряк возится на своей койке в попытке потуже закутаться в одеяло. Наш номер быстро погрузился в унылый стылый мрак: с черной аллеи за створками не доносилось никаких звуков, кроме завывания стихии и звона приземляющихся на подоконник капель. После бесчисленной череды ночей, проведенных под монотонную речь диктора или сиплых голосов соседей снизу, это показалось мне особенно неприятным.
– Как думаешь, у дряхлеца найдется телевизор или хотя бы радио? – бросил я в темноту, не оборачиваясь.
– Зачем тебе сейчас сдался телевизор? – сонно пробормотал старик.
– Не могу спать, когда так тихо.
– Всемогущий Господь, да это просто какое-то наказание! – воскликнул он в сердцах.
– Пойди, спроси, Херес. Иначе я до рассвета проваляюсь здесь, так и не сомкнув глаз.
– Почему бы тебе самому не сходить, если тебе это так нужно? – возмутился капитан.
– Потому что я уже раздет, а ты в одежде.
Херес молча лежал в кровати, игнорируя мою просьбу. Я же в это время неистово ворочался на своей ледяной койке то в один бок, то в другой, отчего она громко и жалобно скрипела на всю округу.
– И что мне ему сказать? – покорно вздохнув, спросил моряк.
– Пусть просто включит музыку. Он ведь дряхлый, значит – глухой. Спать ему это нисколько не помешает.
Капитан зажег торшер, скромно приютившийся в углу у его кровати, грузно поднялся на ноги и поежился от сырости. Затем он подошел к двери, ухватился за ручку и обернул свое суровое лицо ко мне:
– Будут еще какие-то неотложные указания, детектив?
– Ты зря так злишься, Херес, – миролюбиво проговорил я. – Если я, наконец, не отдохну, как следует, то на этом расследовании можно ставить точку – уставший мозг никак делу не поможет. Кто же будет дальше копать и искать истину? Может быть, ты?
Он не ответил. Громкий хлопок двери оповестил о том, что моряк решил выполнить мою странную просьбу, а спустя несколько минут откуда-то из недр отеля донеслись привычные для моего слуха шумы – заработал древний телевизор. Я удовлетворенно раскинулся на кровати, сделав глубокий вдох и закинув руки за голову.
Но впасть в долгожданное забытье мне так и не удалось. Вернувшийся старик спешно рухнул на свою холодную постель, словно опасаясь новых поручений, а затем раскатисто захрапел. Я же мучительно вглядывался в белеющий потолок, всеми силами стараясь уснуть. Но дрема упорно обходила мою койку стороной. В конечном итоге я осознал, что мне придется вновь искать утешения и спасения в бокале с янтарным пойлом – другого выбора не оставалось.
Когда я быстро сбегал по ступенькам вниз, из комнаты хозяина таверны уже слышались приглушенные помехи и потрескивание – эфирное вещание прекратилось, и теперь допотопный агрегат транслировал лишь серый шум. Судя по всему, дряхлец и правда был изрядно глуховат, раз его это нисколько не смущало, и он продолжал смиренно почивать в своей спальне.
На кухне у хозяина таверны я не нашел ничего, что могло бы меня порадовать. Здесь красовались лишь пузатые бутыли из дорогого стекла с разноцветными этикетками, а мне совсем не хотелось отдавать за стакан виски половину своего состояния. Где-то в закромах у беловолосого дряхлеца наверняка должны были храниться запасы поскромнее. Хоть он и привык угощать своих гостей всем самым лучшим, обойтись без дешевого спиртного он бы никак не смог.
Рядом у деревянного стеллажа с крупами я разглядел дверцу, ведущую в кладовую. Я не стал зажигать свет, и кухня озарялась лишь блеклым желтоватым сиянием, проникающим снаружи сквозь толстые стекла. По аллеям за окнами бродил стылый ветер, его порывы с ревом разбивались о ставни и грозились сломать тонкие сучья растущих у таверны орешников. Я невольно поежился, представляя себе, как сейчас холодно и сыро на улице. Затем осторожно дернул на себя дверцу, ведущую в погреб, и вошел внутрь.
Прямо над моей головой болтался длинный шнур, успевший несколько раз проскользнуть по затылку. Я потянул за него, и кладовка озарилась электрическим светом, оголяя свои каменные своды. Чего здесь только не было: тюки с провизией грудой лежали прямо на дощатом полу, выпячивая свои туго набитые бока, полки на стенах ломились от банок, склянок и консервов, а в самом низу подвала я заметил то, что заставило мое сердце забиться быстрее. Я ринулся прочь, ногой распахнув дверь кладовой на полном ходу, взлетел по скрипучим ступеням на второй этаж и ворвался в спальню, разбудив капитана пинком ботинка.
– Быстро вставай! Живее, – приказал я, стоя у изголовья его кровати.
Херес с непонимающим видом уселся на смятой постели, тараща мутноватые сонные глаза. Волосы на его голове успели спутаться и теперь торчали во все стороны темно-серыми космами.
– Чего тебе нужно, детектив?
– Я сказал, поднимайся.
– Неужели ты не можешь подождать до рассвета? Я устал и… – начал было бормотать он, широко зевнув.
– Нет, – отрезал я.
Моряк нехотя встал с постели и с немым укором поглядел мне в лицо:
– Ну и чего тебе на этот раз нужно?
Все-таки, несмотря на свою внушительную фигуру и исполинский рост, внутри он оставался настоящим добряком и имел завидное терпение. Должно быть, за последние сутки я успел опостылеть ему до чертиков, но даже сейчас он не подавал вида. Я ничего не ответил и лишь махнул рукой, призывая его следовать за собой.
Мы быстро спустились в освещенный погреб, и я указал пальцем на дальнюю стену, где темнели большие деревянные коробки.
– Матерь божья…
Капитан «Тихой Марии» собирался уже по привычке начинать суеверно креститься, но я оборвал его намерения.
– Это те самые ящики?
– Я не уверен… Отсюда плохо видно… – пробормотал он, замерев на месте и с ужасом глядя на припасы дряхлеца.
– Значит, подойди ближе и рассмотри их как следует.
Я грубо пнул громилу в спину, и он помимо своей воли сделал несколько шагов вперед. Коробки красовались в углу, заботливо и аккуратно уложенные одна на другую. Я заметил, что все они были запечатаны.
