– Думаешь, они… дети там? – моряк тяжело дышал, таращась на неприятную находку.
– Мы здесь как раз для того, чтобы выяснить. Подай мне вон ту железяку, старикан.
Я махнул рукой в сторону металлической арматурины, которая поблескивала на выщербленном паркете. Капитан ринулся за ней, а затем трусливо отступил назад, сунув ее мне в руки. Я продел острый край рычага в щель между двумя досками на крышке верхнего ящика и навалился на него всем весом. Раздался приглушенный треск дерева, после чего крышка коробки отлетела в сторону. Я заглянул внутрь.
– Что там? Что там, детектив?
Голос моряка предательски сипел, выдавая его волнение. Он топтался позади меня, нашептывая себе что-то под нос и беспрестанно приглаживая волосы. Еще в таверне на берегу я заметил, что в минуты отчаянной паники он любит хватать себя за свинцовые пряди.
– Кофе, – разочарованно ответил я.
– Что? – переспросил старик.
– Упаковки дорогого кофе. Трупов младенцев здесь нет, Херес. Признаться, я не слишком на это и рассчитывал, однако теперь мы окончательно зашли в тупик. Снова… Ну-ка, помоги мне!
Вдвоем мы быстро распечатали остальные ящики. На свет бесстыже показались стеклянные банки с консервированными томатами и пакеты с ягодным морсом, тростниковый коричневый сахар в прозрачном полиэтилене, новенькие, пахнущие типографией книги. Ничего, кроме контрабандных товаров с материка. Никаких следов похищенных детей или слабого намека на то, что они здесь когда-либо находились.
– Это точно те самые ящики, детектив, я тебе голову даю на отсечение! – исступленно прошептал капитан «Тихой Марии».
– Я уже понял это, Херес.
– И что же все это значит?
Он растерянно глядел на меня своими округлившимися глазами, не понимая, отчего злополучные коробки оказались набиты доверху припасами, а не бездыханными телами мальчиков.
– Это значит, мой дружок, что ты никогда не перевозил украденных детишек. И на твоем корабле их не было.
Я с раздражением пнул ногой край деревянной крышки, и та с грохотом ударилась о каменные плиты, расколовшись на несколько частей. С самого начала я действовал неверно. Я потратил столько времени в поисках этого чертового груза, а он не имел никакого отношения к похищениям. Как и этот верзила, который теперь терпеливо глядел на меня в ожидании, когда я раскрою план наших дальнейших действий.
– Но как же… ты же сам слышал детский плач той ночью, детектив. Перед тем, как с корабля пропал Джед… На том самом месте, где прежде стоял этот груз!
– Дело явно не в этих бесполезных коробках, старик.
Я схватился за голову и сдавил виски, пытаясь собраться с мыслями. Отсутствие сна сейчас играло не в мою пользу, и я не мог расставить мелькающие в голове обрывки зацепок по местам, чтобы сложить их в единую картину. Мне нужно было отдохнуть.
– Что нам делать теперь? – допытывался капитан, которому надоело мое напряженное молчание.
– Теперь нам нужно подняться в номер и как следует выспаться.
Я опустил плечи и направился к двери, ведущей наверх, по пути прихватив с полки бутыль дешевого виски. Опустошив ее на ходу, я бросил пустую склянку в распахнутое окно комнаты, с удовлетворением отметив, как она, сперва беззвучно улетев в ночной стылый мрак, затем с оглушительным дребезжанием разбилась о мостовую. Не раздеваясь, я упал лицом вниз на свою койку и сразу же погрузился в объятия спасительного небытия.
Весь остаток ночи мне снилась Грейси. Мы лежали вдвоем на диване в моей бывшей квартире, наблюдая за тем, как за распахнутым окном медленно кружат и падают желтые листья. Я обнимал ее, гладил по длинным волосам, пахнущим лавандовым шампунем и старался насладиться этими моментами, понимая, что скоро она уйдет, и я снова останусь один. Но внезапно багряный лист завис прямо в воздухе, а в гостиной стало темно и холодно.
Я услышал, как Грейси тихо сопит мне на ухо и медленно повернул к ней голову. От ее кожи почти ничего не осталось – мягкая плоть давно разложилась, оголяя белые кости. Она с укором глядела на меня пустыми глазницами, не разжимая моей ладони. Я чувствовал, как ее окоченевшие костлявые пальцы впиваются в мою кисть.
– Почему ты ничего не сделал, Том? – спросила она голосом, который ворвался в мою голову тихим шепотом ветра.
– О чем ты говоришь?
– Ты меня не слушаешь. Я ведь сказала тебе, Том… Сказала, что мальчик был в воде.
Она протянула вторую руку, крепко зажатую в кулак, к моему лицу. Из ее пальцев сочилась мутноватая вода, орошая старую обивку дивана. Мрак в квартире сгущался с каждым мгновением, и мне начало казаться, что мы погружаемся под землю, уходим в нее, как тонущий корабль в пучину волн.
– Почему ты больше не веришь мне?
Не дождавшись ответа, Грейси неуклюже поднялась на ноги, сгибая торчащие острые колени. Она все больше меркла и растворялась в пустоте холодной гостиной, обращаясь в прозрачный, сероватый прах. В последнюю секунду я сбросил с себя оцепенение, постаравшись вскочить и схватить ее за ладонь, но темнота вокруг сомкнула свои цепкие объятия, и я провалился куда-то сквозь пятна кровавого света.
– Детектив! Детектив, очнись!
Я с трудом открыл тяжелые веки.
– Слава Господу! Я уж думал, что ты умер.
Моряк испуганно топтался рядом с моей постелью. В его руках я заметил пустой стакан и тут же ощутил, как по моему затылку и лицу стекают холодные капли.
– Ты что, облил меня водой?
– А что мне еще оставалось? Ты хрипел и стонал как умирающий, а потом внезапно замолк, и мне показалось, что ты перестал дышать.
Капитан «Тихой Марии» рухнул на соседнюю койку, устало ссутулившись. Я окинул взглядом наши покои – комната уже озарилась тусклым дневным сиянием, а за открытыми ставнями разливался густой утренний туман.
– Тебя преследуют ночные кошмары?
– Какое твое дело, Херес? Хочешь побыть моим бесплатным психотерапевтом?
– Я могу выслушать тебя… Иногда людям становится легче после того, как они снимут бремя со своей…
– Серьезно? – я радостно захлопал в ладоши, изображая наигранный восторг. – Ты правда готов облегчить мои душевные терзания? А потом мы вместе помолимся, встав на колени и устремляя взор в потолок?
– Ты зря так относишься к людям, детектив. Я искренне хотел помочь тебе, – буркнул старик, поднимаясь с постели.
– Я обязательно попрошу тебя об этом, как только соберусь поплакаться.
Я тоже встал с кровати. Пора было действовать и браться за расследование заново, с нуля. Все это время мы блуждали не теми тропками, и теперь было неизвестно, как далеко я зашел в своих ошибочных предположениях. Я чувствовал, как утекает драгоценное время, и больше всего боялся вновь совершить ошибку.
