– Я скучаю по временам, когда не знал… Когда я был таким же, как вы…
Он махнул рукой в мою сторону, а затем в угол у двери, где безмолвным изваянием стоял моряк. Тот смерил его суровым и презрительным взглядом. Я знал, что Херес жалел несчастную супругу и не испытывал никакого снисхождения к ее мужу, хотя и считал своим долгом постоянно напоминать мне о том, что спятившие люди не виноваты в своих бедах.
– Ты бы очень облегчил мне работу, если бы поведал все, как есть, парень, – учтиво попросил я.
Безумец вытянул вперед свои худые ноги, отчего короткие больничные брюки задрались, обнажая его тонкие щиколотки. Он как будто растерял весь энтузиазм за считанные минуты этого странного разговора, и теперь вся его поза выражала смертельную усталость. Больной сильно сгорбил спину, выдвинув плечи вперед. Я даже подумал, что он сейчас вполне может без сил рухнуть на пол.
– Расскажи мне все.
– Ты не хочешь знать правду. Никто не хочет. Потому я здесь… Никто не готов столкнуться с тем, что я видел, – зашептал он мне в самое ухо, нараспев вытягивая буквы. – И то, что я тебе скажу, ничем не поможет. Ты перестал верить… Так сказала она.
– Мне надоели эти загадки сумасшедшего, детектив, – внезапно прогремел голос капитана.
– Я попросил тебя хранить молчание и не мешать мне, Херес, – с укором выпалил я.
Умалишенный напрягся, прислушиваясь к нашей короткой словесной перепалке. А затем вскочил с койки и подбежал к двери. От неожиданности мой седовласый спутник умолк и отпрянул к стене.
– Я хочу свои лекарства! Где мои лекарства?! Я не хочу это помнить, я не могу это больше выносить! Лекарства!
Мужчина вопил изо всех сил, бросаясь искалеченными руками на металлическую обшивку двери, из-за чего по комнате разносился гулкий скрежет. Через несколько секунд в дверном проеме палаты возникла сухая фигура в светлом застиранном халате, а чуть позже – еще одна. Но применять силу и не требовалось – безумец сам подставил руку для инъекции, после чего безжизненно рухнул на свою грязную койку.
– Ты поймешь… поймешь все позже… – бормотал он, погружаясь в счастливое неведение.
Я стоял над ним, пристально изучая его лицо. Отечные веки больного начали тяжелеть, в глазах вновь появилась поволока. Невидящим взором он сперва уставился в потолок, а затем провалился в сон, все еще мелко подрагивая.
– Вам пора, – прогремел позади голос сестры, вырвав меня из оцепенения.
– Да… Да! Пошли, Херес. Мы уходим.
– Наконец-то.
Моряк не стал скрывать своего ликования, когда мы выбежали под холодные струи ливня. До таверны было рукой подать, но я не был уверен, что шторм даст нам возможность добраться до нее так просто. Словно в подтверждение этих мыслей одна из каменных статуй, охранявших вход в лечебницу, сорвалась со своего места и упала на асфальт. Отколовшаяся голова ангела с мутными глазами прокатилась по насыпной дорожке, вымокшей от дождя, а затем остановилась у наших ног, буравя нас взором.
– Матерь божья!
Капитан отпрянул назад с гримасой потустороннего ужаса, а затем схватил меня за рукав с такой силой, что тонкая ткань плаща с треском разошлась по швам. Он тащил меня за собой едва ли не волоком, быстро удаляясь от ворот больницы.
– Погоди… Я больше не могу… Да стой же ты!
Промокшая одежда мешала мне передвигаться, и я не поспевал за своим спутником, повиснув в его руке, словно уродливая плюшевая игрушка. Ветер усиливался с каждым мгновением, глаза застилала мокрая пелена. Где-то за нашими спинами что-то с грохотом сорвалось и пролетело мимо, едва не задев мое плечо.
– Нам нужно укрыться, детектив, пока нас не пришибло чем-нибудь.
Он махнул рукой, указывая на темнеющее впереди строение. За стеной ливня я не мог ничего разглядеть, а потому согласно кивнул. Вода заливалась мне в ноздри и в рот, из-за чего я едва мог дышать. Казалось, что даже если мы каким-то чудом уцелеем под открытым небом, то захлебнемся от струй дождя.
Нашим спасительным укрытием оказался один из заброшенных домов. Он стыдливо ютился у дороги, поблескивая мокрыми стеклами. Дверь оставалась незапертой, а потому моряк, собиравшийся вышибить ее своим плечом, повалился на пол прихожей. Я ринулся внутрь следом за ним, плотно затворив створку и на всякий случай подперев дверь табуретом, стоявшим неподалеку. Электричества в доме не было – очевидно, где-то оборвался кабель.
Мы устроились внизу, на диване у камина. Херес быстро развел в нем огонь, побросав в пасть очага старые подшивки газет и сломав несколько стульев. Стало тепло и светло, и я смог снять с себя промокший плащ, усевшись поближе к камину. Спустя полчаса я уже почти полностью обсох. Пока я грелся у огня, капитан обошел весь дом и даже заглянул в содержимое шкафов и ящиков. Из спальни он вернулся с ворохом бумаг подмышкой.
– Погляди, детектив.
Он сунул мне в руки документы и банкноты. Я различил напечатанное выцветшими буквами имя хозяина дома, пересчитал сваленные рядом на полу деньги. Херес топтался надо мной, попутно разглядывая гостиную.
– Тебе не кажется это странным? – спросил он. – Зачем оставлять не только свой дом, но и документы, деньги, все те вещи, которые обычно люди забирают с собой в дальнюю дорогу?
Я молча сверлил взглядом латунную решетку сбоку от камина. Вновь возвращаясь в мыслях к последней фразе, которую обронил душевнобольной, я ощутил давящую пустоту внутри, граничащую с отчаянием. Внезапное озарение обычно приносит с собой чувство облегчения и радости. Но только не в этот раз.
– Никто не оставлял эти вещи, приятель. Потому что никто никуда не уезжал, – ответил я.
– Что ты хочешь сказать?
– Эти люди пропали. Так же, как мальчики с Континента. Так же, как дети с этого острова. Так же, как твой юнга.
– Но как? Кто и куда может девать столько народа? Это невозможно, – возразил моряк.
Он опустился на пол рядом со мной и вытянул огромные ладони к пылающему очагу. Мы сидели бок о бок, глядя на пляшущие языки оранжевого пламени, и слушали, как воет за окнами шторм. Его звуки были похожи на рев огромного свирепого животного, вышедшего на охоту.
– Все только запутывается еще больше, черт его дери! – в сердцах выпалил капитан, ткнув кулаком в широкие доски паркета.
– Ну, не так уж все и запутано, если подумать. Теперь я наверняка уверен, что Единое правительство не имеет к нашему делу никакого отношения.
– Разве? – воскликнул старик. – Мы до сих пор не знаем, куда подевались все эти младенцы. Где сейчас Джед, и жив ли он вообще? Что за дьявольская кутерьма творится вокруг?
– Да, но кое-что понемногу становится очевидным… По крайней мере, мне так кажется.
– Ты хочешь поиздеваться надо мной, детектив? С тех пор, как мы прибыли на остров, все стало еще хуже во сто крат! Мы только что вновь притащились в дом для умалишенных, откуда ушли ни с чем. Что же ты предлагаешь делать дальше?
