– Но…
– Послушай, – грубо оборвал я его, – если мы продолжим бегать от своих ночных кошмаров, прикрывая голову руками и заползая под диван, то можем сразу сесть в твою старушку «Марию», развернуться и уплыть прочь от острова с пустыми руками.
Он молча кивнул. Ему потребовалось несколько минут, чтобы набраться храбрости. Херес сложил ладони перед массивной грудью, прикрыл глаза и принялся молча молиться, изредка нашептывая что-то себе под нос. Затем он перекрестился, открыл глаза и произнес:
– Идем.
Именно в это мгновение детский плач оборвался, и залив вновь погрузился в непроницаемую тишину, нарушаемую только робким плеском воды. Капитан с мрачным видом посмотрел поверх редких голых деревьев, откуда раньше доносились рыдания ребенка:
– Я попросил, чтобы Всевышний помог нам.
– Чудесно, Херес. Теперь-то уж точно нам нечего бояться.
Я хлопнул старика по плечу, а затем сделал первый шаг. Отчего-то у меня не было дурных предчувствий – то ли я просто устал тревожиться и теряться в невеселых догадках, то ли всерьез обрадовался тому, что хотя бы что-то, наконец, произошло с нами с того момента, как с корабля пропал мальчик. Я ринулся вперед, подстегиваемый жаждой действия. Моряк не отставал, тяжело ступая позади моей спины и вспахивая сырой песок рельефными подошвами своих сапог.
– Ты не против, если мы поговорим о Господе, пока будем идти к тому месту, где, скорее всего, умрем?
– Приятель, ты что, всерьез полагаешь, что вера в безосновательные чудеса может облегчить страдания? – поинтересовался я.
Мы уже пересекли берег, оставив позади неспокойное море. Теперь под нашими ногами хрустел гравий, а мокрые комья земли налипали на подошвы, отчего идти становилось тяжелее. Когда мы миновали заросли сухих деревьев, капитан внезапно снова начал волноваться, отчего к нему мигом вернулась неукротимая религиозность.
– А ты не веришь в чудеса? – спросил он, все так же следуя позади.
– Я привык доверять фактам. Если бы я наблюдал своими глазами хотя бы один пример необъяснимого волшебства, то, возможно, мог бы предположить его существование.
– А как же книга?
– Книга?
– Хватит переспрашивать, детектив, ты прекрасно понял, о чем я говорю.
Конечно, я знал, что он хочет сказать. Когда-то давно, в те счастливые времена, когда над всем миром еще не нависло угрожающее иго Единого Правительства, человечество охотно следовало древним канонам и заповедям, заставляющим уверовать в жизнь после смерти, бессмертие души и прочую чушь. Но затем времена изменились. Властям Континента, к примеру, было совершенно наплевать на эти высокие трактаты. Как и большинству людей по всему миру.
Такие как Херес – тревожащиеся за свою выдуманную душу и ожидающие судного часа, стали настоящей редкостью, почти вымирающим видом живых существ. И хотя повсюду находились те, кто пытался вернуть религию, отстраивая церкви и собирая юных послушников, эти начинания не увенчались успехом. Люди отвернулись от книги, забыв даже о ее существовании.
– Это было так давно, старик. Думаю, даже тебя тогда на свете еще не было. Кто знает, настоящая ли она вообще? – ответил я.
За моей спиной капитан «Тихой Марии» возмущенно закашлялся, а затем прошипел сквозь зубы:
– Я прощаю тебе эти слова, детектив. Потому что ты вскоре сам поймешь, как сильно ошибался.
У меня не было времени вступать с ним в праздные дискуссии. Мы пересекли пустынные угодья для выпаса скота и оказались перед несколькими заброшенными фермами. Одна из них красовалась темной черепицей, сорванной ночным штормом во многих местах. Другая стояла поодаль, выкрашенная в тусклый зеленый цвет. Последний дом околачивался вдали, за чередой голых вспаханных полей.
– Плач исходил определенно отсюда. Осталось проверить дома изнутри и понять, какой из них скрывает от нас свою тайну.
– Не все тайны следует раскрывать, – поежившись, проворчал моряк.
– Это ты тоже вычитал в своей книге? – поинтересовался я.
– Нет. Это мое личное мнение…
Я остановился и внимательно осмотрел фермерские угодья. Здесь все находилось в тихом запустении. Корыта, заменявшие животным поильники, давно забились доверху пылью и грязью, а в некоторых успели прорасти колючие сорняки. Черная земля упиралась в небосвод на горизонте, раскидывая свою оголенную и безжизненную поверхность на многие мили вокруг. На фермах никто не появлялся год, а может даже и больше, если учесть, как сильно захирели и сами дома, и угодья возле них.
– Теперь понятно, отчего прежняя торговля с Сорха прекратилась, – протянул я, окинув взглядом это запустение. – Отсюда возить на Континент уже нечего.
– Сорха захирел всего за три года… Я помню, детектив, когда здесь все было иначе. Мы таскали на корабли мясо и дешевую рыбу, паковали мешки с лекарственными травами… Крошечный остров умудрялся давать столько наживы, что оставалось с лихвой даже мелким контрабандистам вроде меня, – капитан громко выдохнул, нахмурив густые брови. – Теперь здесь все мертво… Даже земля выглядит так, будто лишилась души.
– Тогда я надеюсь, что мы успеем остановить это разложение, и оно не уничтожит остальной мир.
Я решал, в какой из покосившихся домов нам стоит войти в первую очередь. Тот, что стоял неподалеку с прорехами на чердаке, отчего-то приковывал все мое внимание, и я подумал, что именно отсюда стоило начать поиски. Хотя я и не вполне представлял себе, что вообще я надеюсь найти.
– Однажды один мой старый знакомый сказал, что острова – это сердце планеты. Они скрываются вдали, таятся от чужих глаз и остаются невидимыми. Но стоит хотя бы одному из них исчезнуть, как начнет рушиться все вокруг.
– Один из тех знакомых, которые составляли тебе компанию в «Синем быке»?
– Какое это имеет значение? – вспылил моряк. – Посмотри, что стало с этим местом. Не замечал ли ты ничего похожего на Континенте?
Я не успел ответить. Внезапно я понял, отчего ферма впереди манила меня, словно тусклый свет таверны уставшего путника. Прямо у ссохшейся деревянной двери сарая я заметил лежащую на земле куклу. Брошенная игрушка выглядела слишком чистой и опрятной на фоне разбитых пыльных окон и некогда белых стен, ныне пестрящих грязными разводами. Повсюду поблескивали лужи, наполненные дождевой водой, почва размокла под ногами и норовила проглотить ботинки вместе со щиколотками, громко чавкая при каждом неосторожном шаге. Но на платье куклы не было ни грязи, ни сырых пятен, а белая шляпка выглядела такой свежей, будто игрушку бросили сюда совсем недавно.
– Эй, – шепнул я старику, призывая его говорить тише. – Погляди.
Я кивнул в сторону сарая. Сначала капитан ничего не понял и просто переводил взгляд с фермы на меня и обратно, на хилое строение. Но потом он заметил валявшуюся на земле игрушку и тут же напрягся.
