– Думаешь, это здесь? – спросил старик.
– Смотря что ты имеешь в виду под словом «это», – ответил я.
Я неспешно подошел к двери сарая. Должно быть, о нашем присутствии уже узнали, если внутри, конечно, кто-то был. Я не слишком осторожничал, полагая, что эта часть острова необитаема. Теперь приходилось надеяться на то, что я не повстречаю на своем пути неожиданных опасностей. Я медленно отворил сарай, отчего заржавевшие петли жалобно скрипнули.
Внутри было не слишком темно – тусклый дневной свет просачивался сквозь щели в стенах и потолке. Широкий сарай был доверху забит лопатами, шлангами для полива, старыми снастями, ведрами и прочей утварью. В дальнем углу я заметил высокую кучу сена.
Капитан прошмыгнул в сарай вслед за мной, стараясь не шуметь и ступать неслышно. Но он не учел, что потолок у заброшенного строения был ниже, чем его рост, а потому уже спустя мгновение старик с гулким стуком врезался лбом в деревянную балку, и со стен на каменные плиты пола посыпались банки с гвоздями, молотки и мотки медной проволоки.
– Чудесно, Херес.
– Прости, я… Эй!
Моряк внезапно завопил и указал на дальний угол. Небольшая тень мелькнула стрелой за стог сухой травы. Мы переглянулись. Не похоже, что это был свирепый преступник или таинственные силы зла, которых больше всего опасался суеверный капитан.
– Кто там? Выходи! – приказал я.
Мы напряженно ждали, вглядываясь в полумрак. Но никакого движения у дальней стены сарая не было. Встревоженный незнакомец отсиживался в спасительном сене.
– Покажись, иначе я…
– Хватит, – оборвал меня старик.
Я непонимающе посмотрел на него. Капитан «Тихой Марии» протянул мне брошенную куклу в нежном платье со шляпкой… Конечно, если его догадка верна, и в сарае скрывается маленькая испуганная девочка, то просить выйти ее стоило немного иначе.
– Иди сюда, милая. Мы не сделаем тебе ничего плохого.
Голос старика звучал мягко и завораживающе. Я даже на секунду подивился тому, как вообще такой верзила способен ловко манипулировать интонациями своего тембра. Обычно его речь напоминала рычание раненного медведя, в берлогу которого заглянул неудачливый охотник.
– Меня зовут Мегрисс. Этот тощий невоспитанный человек – детектив Том Колд. Мы не хотели тебя напугать…
– А я и не боюсь.
Девочка вынырнула из темноты с такой резвостью, что я отшатнулся назад. Моряк попятился, но затем вовремя спохватился и расплылся в широкой улыбке. Не думаю, что этот звериный оскал мог расположить к себе потерявшегося ребенка, но наша неожиданная гостья сделала шаг вперед.
На вид ей было около десяти. Она куталась в не по размеру большое пальто и мужские рукавицы. Длинные темные волосы спутались и торчали во все стороны. Она выглядела худой и даже изможденной – посиневшие костлявые ноги, высовывавшиеся между полами плаща, сразу бросались в глаза. Я понял, что девочка давно голодает.
– Как тебя зовут, милая?
Капитан опустился на одно колено и жестом подозвал девочку к себе. Она послушно побрела вперед, но остановилась на полпути, все еще с опаской поглядывая в мою сторону.
– Дженни.
Голос у нее был звонкий и резкий, и я бы даже мог сказать – бесстрашный. Она буравила темными глазами мое лицо, лишь изредка переключая свое внимание на старика. Должно быть, я не вызывал у нее теплых доверительных чувств. И было глупо отрицать, что эта неприязнь являлась взаимной.
– Ты что, живешь здесь одна? – мягко спросил моряк.
Он все еще упирался коленом в холодный пол, подзывая девочку к себе. Она коротко кивнула, но осталась стоять на прежнем месте. Внутри сарая было не намного теплее, чем на улице снаружи, и я подивился тому, как ей удалось не замерзнуть здесь насмерть в одну из последних стылых ночей.
– А где твои родители, Дженни? – поинтересовался хозяин «Тихой Марии».
– Они исчезли.
– Почему ты не ушла отсюда и не попросила помощи в городе? – допытывался я.
– Потому что я никому не нужна.
Слышать такие слова от ребенка было слишком странно. Я умолк, зато капитан тут же принялся кудахтать, как сердобольная старушка. Он поднялся на ноги, схватил девочку за худые запястья, притянул к себе, а затем закутал ее в длинное пальто, обхватив одной рукой и оторвав от земли.
– Ты что делаешь? – воскликнул я, когда он вышел из низких дверей сарая, пригнув голову.
– Дети не должны ютиться в хлеву, как крысы, – выпалил он. – Мы не оставим это бедное дитя здесь, мы заберем ее с собой.
– Ты что, спятил? Херес, мы сюда не за детьми приехали!
Я быстро шел за ним, пытаясь привести его в чувство, но старика невозможно было переубедить – упертый моряк отказывался вернуть девочку на место. А та, переброшенная через могучее плечо капитана в своем теплом импровизированном коконе, молча сверлила меня глазами.
– Мне казалось, что именно за этим мы и прибыли сюда, детектив, – разъяренно прорычал старик, остановившись у череды сухих деревьев.
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, – вспылил я. – Это не тот ребенок…
– Так значит, у тебя есть список с теми детьми, которых спасать можно, и теми, которых нужно бросить в пустом сарае, чтобы они померли с голоду?
Я понял, что мне придется смириться с тем, что громила утащит девочку вместе с нами. Хотел я этого или нет, но наш визит за рифы неожиданно сорвался. Старик и слушать ничего не хотел о нашем задании, он желал как можно быстрее доставить ребенка в таверну, чтобы накормить досыта и уложить в чистую постель.
– Давай накормим ее и отдадим в больницу, – предложил я.
Лодка шустро отчаливала от залива, и я тоскливо наблюдал за тем, как растворяется во влажном густом тумане гряда темных скал. Девочка сразу же уснула, свернувшись калачиком на дне лодки и уложив обветренные ладони себе под впалую щеку.
– Матерь Божья! – тихо прошипел капитан, стараясь не разбудить ребенка. – У тебя что, совсем сердца нет?
– У нас сейчас нет времени возиться с сиротами, Херес, у нас и без того проблем выше головы. Ты не забыл об этом? Пока ты будешь шить куклам платьица и печь пирожки, надежда остановить всю эту череду исчезновений станет еще более далекой.
– Господь послал нам это дитя, чтобы мы спасли его от смерти. Неужели ты не понимаешь этого? Почему ты противишься и стремишься все делать наперекор судьбе?
Капитан смерил меня грозным взглядом, нахмурившись и с новыми силами взявшись за весла. Жилы на его руках вздулись от тяжелой работы, но он ни на секунду не бросил грести.
– Потому что нет никакой судьбы, Херес, как и нет никакого провидения. Все это существует только в твоей голове и в твоем промытом мозгу, – резко бросил я.
