Я молча кивнул, всецело увлеченный пережевыванием мясного пирога и поджаренных овощей. Сейчас, когда девочку отмыли, накормили и привели в порядок, она перестала вести себя так настороженно и дико, как при первой нашей встрече. Но я все еще не ощущал к ней никаких теплых чувств и не разделял восторга старика. Так что в мои планы не входило любезничать с ней или, тем более, становиться хорошими приятелями.
Я уже прикончил второй ломоть пирога, когда обнаружил, что у меня нет под рукой чистого стакана и мне некуда налить ягодный морс из кувшина, чтобы протолкнуть поглубже в глотку свой завтрак. Встав из-за стола, я отправился на кухню, где вовсю над очагом трудился дряхлец, помешивая что-то в большом чане.
– Доброго утра, Том Колд, – добродушно проговорил он.
– И вам того же.
– Я очень рад, что с вами все хорошо. Мегрисс очень переживал, когда вы пропали в море.
– Да, я так и понял.
Я уже обзавелся пустым бокалом и готовился вернуться за стол, но внезапно хозяин таверны вцепился своими сухими пальцами в мой рукав и тихо прошептал:
– И эта девочка – это такая удача! После смерти дочери бедняга никак не мог прийти в себя…
– Смерти дочери? – переспросил я.
– О, это давняя история, – вздохнул дряхлец. – В юные годы Мегрисс нередко появлялся здесь, и однажды у него завязался роман с молодой торговкой из лавки на берегу. Но в планы ветреной девушки не входила забота о потомстве, поэтому она отдала новорожденную девочку Мегриссу и покинула остров. Захария любил малышку и был готов ради Лауры на все, несмотря на то… На то, что далеко не все были уверены, что он настоящий отец ребенка… если вы понимаете, о чем я.
Белоголовый старец тактично кашлянул и окинул меня многозначительным взглядом. Судя по всему, большая часть островитян считала капитана «Тихой Марии» абсолютным простофилей и глупцом, чем умело воспользовалась коварная торговка.
– И чем же закончилась эта история?
– Однажды Лаура исчезла. А спустя несколько дней ее тело нашли в море, на другой стороне острова. С тех пор Мегрисс сильно изменился…
– Что ж, – произнес я в ответ, – теперь мне понятно его неукротимое стремление заводить себе маленьких подопечных.
– Надеюсь, этот ребенок сумеет заглушить старую боль его утраты… – мечтательно протянул дряхлец, вновь переключив свое внимание на булькающее содержимое чана.
Я вернулся к столу. Барри уже был здесь, как ни в чем не бывало орудуя вилкой в своей забитой до краев тарелке. Сделав вид, что я его не замечаю, я наклонился над кувшином, налив себе морса, опустошил залпом бокал и произнес:
– Я иду наверх. Мне нужно отдохнуть и поспать пару часов, и тебе, старик, советую сделать то же самое.
Моряк молча кивнул в ответ, после чего я повернулся к присутствующим спиной и взлетел по лестнице. Уже на верхней ступеньке до моего слуха донесся удрученный голос Барри:
– Каждая наша встреча заканчивается вот так…
– Оставьте его в покое, инспектор. Ему просто нужно отдохнуть, – прогремел голос капитана «Тихой Марии».
– Том всегда относился ко мне плохо, Мегрисс. Хотя я не сделал ему ничего плохого и всегда считал его едва ли не своим братом…
– Он потерял любимую женщину. Обычно такое горе меняет натуру, и не в лучшую сторону.
– О какой женщине ты говоришь? – внезапно насторожился Барри.
– О Грейси.
На несколько мгновений зависла неловкая пауза. Я слышал, как зазвенела вилка, неуклюже брошенная полицейским в пустую тарелку.
– Послушай, Мегрисс… Том – не совсем обычный человек. И вещи, о которых он говорит, не всегда являются реальными…
– Что ты хочешь сказать? – сухо спросил моряк.
– Я говорю о том, что никакой Грейси никогда не существовало, Том ее сам выдумал. Никто не видел этой женщины, и никаких упоминаний о таком человеке не было даже в городских архивах, которые я перерыл вдоль и поперек…
– Детектив верит в то, что он говорит.
– Да, я знаю это. Но, увы… Том всегда был несколько… странным человеком. И порой эти странности выливаются в самые неожиданные образы, которые порождает его голова.
– Я говорю не об этом, инспектор.
– А о чем же? – непонимающе переспросил Барри.
И тут я услышал фразу, которая навсегда врезалась в мою память и заставила взглянуть на капитана «Тихой Марии» совершенно другими глазами:
– Я ему верю.
– Что? – воскликнул Барри. – Говорю тебе, он сам придумал Грейси! Мы проверили все, что могли, – никто никогда ее не видел, никаких следов этой женщины не было в его квартире!
– Я прекрасно это понимаю. Но если он верит в то, что он видел, то у меня нет ни единой причины сомневаться в том, что он говорил мне правду, – отрезал моряк.
– Но правда такова, что…
– Никто не может наверняка знать о том, что это, – оборвал толстого инспектора седой громила. – Для каждого человека мир вокруг выглядит так, как он его видит. И если ты не можешь заглянуть в чью-то душу и вывернуть ее наизнанку, то это не доказывает того, что то, что в ней сокрыто, не является такой же истиной, как все остальное.
Херес согнул руку в кулак и легко стукнул ей по столешнице, словно желая добавить весомости своим словам, после этого он вновь повернулся к Барри и произнес:
– За свою жизнь я успел повидать немало вещей, в существование которых не поверил бы ни один здравомыслящий человек. Никогда нельзя быть уверенным в том, что все, что ты видишь перед своими глазами – это чистая правда. Как и не стоит утверждать обратного… В конце концов, никто на земле до сих пор не может внятно объяснить, чем вообще является истина.
Я не стал дальше подслушивать их разговор. Сделав несколько шагов к запертой двери номера, я выудил из кармана плаща ключ, провернул его в замочной скважине и вошел внутрь. Мои ладони взмокли и немного подрагивали, когда я прикрывал за собой дверь. Несколько мгновений назад в самую кошмарную историю из моего прошлого впервые поверили. Поверили в то, о чем я говорил, несмотря на то, насколько странно все это было. Несмотря на доводы толстого следователя. Несмотря ни на что.
Глава 6. Призраки острова Сорха
«Мне все чаще кажется, что единственный, кто способен понять меня – это одинокий серый человек, что прячется в тени старого чердака. Мы так похожи с ним… Как будто две разорванные половинки одного человека… Но когда я стараюсь дотянуться до него, он отталкивает меня, и тогда мое одиночество становится невыносимым…»
Из дневника Г. М.
С приходом рассвета остров накрыла снежная пелена. Крупные пушистые хлопья падали из густых туч, оседая на безлюдных мостовых. На соседней кровати громко сопел капитан «Тихой Марии», пребывая в оковах счастливых сновидений.
