– Прямо как тогда, помнишь… Жуть! – проговорил Барри.
– Да… И правда отдаленно похоже на Короля голубей, – согласился я, все еще разглядывая унылый заснеженный пейзаж.
– О чем это вы толкуете? – прогремел голос капитана справа от моей головы.
– Когда-то мы с толстяком расследовали одно дело…
– Это я расследовал дело, а Том только путался под ногами и всюду совал свой нос, – не выдержав, проворчал инспектор.
– Неприятное дело о кровавых и зверских убийствах, – продолжил я, как ни в чем не бывало.
– Зверских?
Херес поежился, а затем вновь вперился взглядом в мертвых птиц. Их перья изредка подрагивали от порывов холодного ветра, создавая иллюзию все еще теплящейся жизни. Но глаза у них были мутные, глубокие и иссиня-черные, как гематит.
– Преступник похищал жертв, а после держал их в пустых колодцах неподалеку от обветшалых ферм. Сначала он постепенно заливал в него горячую смолу…
– Пресвятая мать!
– …А после, когда наверху оставалась лишь голова умирающего, он до половины заполнял колодец водой. Но самое странное было даже не это.
– А что же?! – воскликнул моряк, судорожно сжав свои огромные кулаки.
– Он оставлял вокруг места преступления десятки мертвых птиц, – произнес Барри.
– Словно украшая дохлыми голубями колодцы с трупами, – закончил я вместо полицейского.
– Поэтому его и прозвали Королем голубей, – поежившись, добавил инспектор.
– Вам удалось схватить это чудовище?
– Как сказать… – я покосился на Барри. – Мы нашли следы, указывающие на его логово, вот только он уже был мертв, когда полицейские нагрянули со своими блестящими пистолетами.
– У него на теле были сотни неглубоких ранений, он был настолько изувечен, что мы так и не смогли опознать тело, – толстяк развел руками в стороны.
– На самом деле, все указывало на то, что его убили птицы. Глаза были явно выклеваны, а отметины на теле совпадали с отверстиями, какие может оставить клюв упитанного голубя. Но дружкам Барри такая версия не пришлась по вкусу, так что они придумали свою, – проговорил я.
– Том всегда был любителем нелогичных развязок, – парировал Барри. – Ни один голубь не сможет насмерть заклевать взрослого человека, даже если бы он очень этого захотел.
Еще несколько мгновений мы трое провели в гробовом молчании, подставив свои лица пронизывающим порывам ветра, который свистел в редких ветвях низкорослых деревьев на обочине, плавно перекидываясь на ледяные сугробы. Пташки все так же неподвижно чернели то тут, то там, расправив крылья и запрокинув головы, словно собираясь отправиться в полет и глядя ввысь своими тусклыми глазами.
– Они похожи на ангелов, – внезапно произнес громила-моряк.
– Что вообще происходит в твоей голове, Херес? – поинтересовался я, окатив капитана «Тихой Марии» изучающим взглядом.
– Да я не о том, – нетерпеливо отмахнулся он. – На статуи ангелов возле дома для душевнобольных. Разве ты не припоминаешь, детектив? Они были в такой же позе, в какой лежат эти несчастные создания…
– Наверное, ты прав. Действительно, очень похоже.
– Что бы это могло означать?
Херес наморщил лоб и одновременно сдвинул темно-серые брови, отчего его лицо стало казаться устрашающей маской. Он с подозрением разглядывал мертвых птиц, как будто старался уличить их в чем-то. Превозмогая страх и опасения, он даже рискнул подобраться к одной из них поближе, брезгливо ухватил за хвост и повертел возле своего носа.
– Поверить не могу… Детектив!
Моряк неожиданно резко швырнул обледеневшую тушку в мою сторону, но я был слишком занят засовыванием краев выползшего свитера обратно в плащ, а потому стоявший неподалеку Барри машинально схватил птицу вместо меня, после чего тонко завопил и выронил ее на землю.
– Ты что, больной какой-то?! – заорал толстяк, бешено отряхивая свои пухлые ладони с комично короткими пальцами.
– Они теплые, детектив.
Херес не обратил никакого внимания на короткую истерику инспектора и продолжал глядеть в мою сторону. Совладав со своей навязчивой кофтой, я сделал шаг к черному трупику и присел на одно колено, вытянув руку вниз. Птица действительно была теплой. Но при этом ее тело окоченело и выглядело так, словно провалялось на глубоком морозе всю ночь.
– Как такое возможно? На дворе ведь минусовая температура… – удивился я.
– Детектив, – громила тряхнул копной причесанных седых волос и внезапно понизил голос, – ведь Рэй умер сегодня ночью в лечебнице, у входа которой стоят статуи ангелов, точь-в-точь повторяющие позу этих мертвых птиц. Я думаю, бедные животные скончались этой ночью…
– Прекрати называть пернатых животными, Херес, – резко оборвал я старика. – И выискивать во всем вокруг свои идиотские знамения тоже.
– Знаете, мне что-то тут совсем не нравится. Может, поедем дальше?
Голос Барри звучал жалобно и моляще, как у провинившегося ребенка, выпрашивающего в лавке кондитера имбирный пряник. Но на улице было слишком холодно, чтобы и дальше стоять посреди безлюдного шоссе, таращась на дохлых птиц, а потому я рысью метнулся к автомобилю, схватил обеими руками руль и, повернувшись к пассажирам, радостно подмигнул полицейскому:
– Толстяк прав! Что же мы здесь напрасно теряем время? Скорей на кладбище, там нас ждет свежий труп!
Моряк ничего не ответил, только сурово блеснул темными серыми глазами и отвернулся к окну. Инспектор поджал губы и принялся усиленно дергать свои усы, которые уже успели немного поредеть за последние сутки. Оба о чем-то глубоко задумались и провалились в собственные мысли, пока я аккуратно выруливал по дороге.
Только спустя несколько минут я обратил внимание на деревянную шкатулку, которую накануне бросил на сидение рядом. Крышка коробки была открыта, железной птицы внутри не было.
Капитан «Тихой Марии» выглядел непривычно угрюмым и даже настороженным, когда мы ступили за кованые ворота заснеженного кладбища. Он спрятал широкие ладони в карманы штанин и плелся позади, нарочито замедлив шаг.
– Надеюсь, долго нам здесь торчать не придется… – тихо пробормотал Барри самому себе, едва не поскользнувшись на обледенелом камне, наполовину высовывавшемся из-под сугроба.
– Как нам здесь отыскать нужное место, Херес? Этот мертвый пустырь просто огромен, – бросил я через плечо.
– Спроси у сторожа, он здесь всем заправляет, – сухо ответил старик.
Он кивнул куда-то в сторону, и лишь тогда я сумел выхватить в стылом воздухе очертания одноэтажного здания неподалеку. Из его каменной неказистой трубы валил плотный белый дым, медленно уползавший ввысь и растворявшийся в низком небе.
