Вместо ответа я ободряюще хлопнул громилу по плечу. Барри наблюдал за нами с немым изумлением, не решаясь встрять в эту странную беседу. Только когда мы покинули таверну и вышли под блуждающие по аллее хлопья снегопада, он отважился подать голос и робко заметил, шагая позади:
– Парни, вы точно в порядке? Том, может тебе лучше вернуться на…
– Заткнись, жирдяй, – бесцеремонно оборвал я его.
Мы трое забились в машину. Инспектор уселся последним, громко хлопнув дверцей и обиженно поджав губы. Сильно раскачиваясь и тарахтя на каждой кочке, автомобиль вырулил на безжизненную аллею и понесся прочь. За окнами навязчиво мелькали оголенные промерзшие деревья, расправив свои тощие сучья, а позади наших спин на небосвод взбиралось бледное, тусклое солнце.
Глава 7. Встревоженные птицы
«…Скоро я умру, но это не пугает меня. Я чувствую, что останусь здесь навечно… Сегодня я видела во сне, как серый человек приходит после меня. Теперь я знаю, кто он такой. Он – это и есть я… Его душа искалечена, она не цельная, потому что я не уйду полностью. Но я верю, что смогу все исправить. Мой отец всегда говорил, что вера – все, что у нас есть… Я так буду тосковать по нему…»
Из дневника Г. М.
– Знаешь, Херес, я сам не верю в то, что сейчас говорю. Если бы я мог только подумать, к какому финалу приведет это дело, то, наверное, даже не стал бы за него браться, – бросил я через плечо, остановив машину на обочине покосившейся хижины.
Путь сюда занял около получаса – капитан, вперившись глазами в мрачную ленту шоссе, изредка глухо корректировал наш маршрут, подсказывая, когда нужно повернуть или съехать с дороги. Инспектор молча глядел в окно, не проронив ни слова с тех пор, как оказался в автомобиле.
– Тебе понадобилось много времени на то, чтобы принять вещи, которые ребенок не подвергает даже тени сомнения… Сверни здесь налево, детектив.
– Я не сказал, что принял их, – возразил я, круто вывернув руль вбок. – Но у меня есть кое-какие догадки, которые не помешало бы проверить.
– Не хочешь поделиться ими с нами? – внезапно подал голос Барри.
Я на секунду задумался, после чего отрицательно покачал головой. Не помешало бы сперва все как следует проверить, прежде чем сыпать безосновательными предположениями. К тому же, присутствие толстого полицейского невольно настораживало меня. Я прекрасно помнил, чем закончилась последняя наша доверительная беседа – меня без лишних слов упекли под своды белой больничной палаты, и во многом именно благодаря Барри.
Сейчас мы стояли у строения, судя по всему, давно заброшенного – крыша его съехала на одну сторону, а кривые деревянные ставни громко хлопали на ветру, лихорадочно отталкиваясь от кирпичных стен, покрывшихся паутиной мелких трещин.
– Как именно нам поможет это место? – на всякий случай поинтересовался я.
– Здесь кое-кто живет… Человек, который способен заглянуть в мир усопших.
– Ты уверен в этом, Херес? Потому что мне кажется, это место давно необитаемо. Скорее всего, его жилец и сам уже обитает в царстве мертвых.
Но громила, качнув седой головой, уверенно шагнул вперед к нескольким доскам, загораживающим дверной проем. Затем он рывком приподнял их, уперев о хилую стену и отложив в сторону. Спустя мгновение моряк скрылся в недрах полуразвалившейся хижины, низко пригнувшись, чтобы не задеть копной серых волос просевший потолок. Я пожал плечами и последовал за ним. Судя по тихому сопению, доносившемуся из-за моей спины, Барри тоже решил не отставать и плелся последним, опасливо пробираясь в недра ветхого строения.
Внутри было так же холодно и ветрено, как и снаружи. С трудом верилось в то, что под этой дырявой крышей возможно было скоротать хотя бы одну длинную ноябрьскую ночь, не замерзнув насмерть. В воздухе между стен витал какой-то странный густой запах – то ли засушенных трав, то ли влажной плесени.
– Детектив, где тебя носит? – выкрикнул старик откуда-то из глубины дома.
Я послушно ускорил шаг, обогнул несколько припорошенных свежим снегом комнат, и, в конце концов, оказался посреди просторного зала. Ветер вволю резвился под прогнившими стропилами над головой, подвывая сам себе, а под ногами громко чавкала мутная слизь. Капитан «Тихой Марии» стоял, засунув кисти рук в карманы брючин, внимательно глядя куда-то перед собой, будто чего-то ожидая.
Я подошел к нему поближе, окинув взглядом странное помещение еще раз, а затем посмотрев на место, приковавшее все внимание старика. В одном из углов хижины кто-то свалил в кучу остатки отсыревших досок, осколки черепицы и пригоршни полиэтилена, которой мирно шелестел от каждого колебания холодного воздуха.
Неожиданно куча мусора начала двигаться и распадаться, и из-под обломков показалась чья-то голова с грязными, слипшимися волосами. Когда незнакомец целиком выбрался наружу из своего импровизированного укрытия, я не сумел сдержать возглас отвращения и помимо воли громко воскликнул:
– Какая мерзость!
– Это Красотка Салли, детектив. Она – единственный человек на Сорха, который сумеет помочь нам, – спокойно произнес Херес.
– Что? Это женщина? – тихо ахнул мне в ухо усатый инспектор.
– Можете не шептаться, она глуха и слепа, как крот. К тому же, у нее нет языка – над бедняжкой жестоко издевались в детстве из-за ее красоты.
Верзила громко вздохнул, с сожалением тряхнув своими космами. А в это время чудовищно уродливая незнакомка, наконец, выпрямилась во весь рост, и мы с Барри получили возможность в полной мере рассмотреть ее. Почти все лицо женщины покрывали глубокие вмятины, похожие на мелкие ожоги. Вместо глазных яблок на нас уставились два темных провала, а рот, едва ли не разорванный от уха до уха, беззубо скалился. Чудовище принюхивалось к воздуху, мелко подергивая острым бугристым носом, как будто обоняние заменяло ему все прочие органы чувств.
– В давние времена Салли была божественно красива, – проговорил капитан. – Но здесь никому не прощают этого…
– Да, я успел заметить.
Херес бросил на меня короткий взгляд и продолжил:
– Она сделает все, что ты попросишь, если ты причешешь ее.
– Что? – воскликнул я, отпрянув назад.
У несчастной уродины были сальные, спутанные волосы, внутрь которых забились комья грязи, древесные опилки и черт знает что еще – касаться ее не стал бы ни один здравомыслящий человек. За моей спиной Барри громко фыркнул, после чего тут же зачем-то тихо извинился, хотя изувеченное создание не могло его слышать.
Как будто почуяв, женщина внезапно вытянула вперед сморщенную кривую кисть с грязными пальцами, в которых был зажат большой черный гребень. Я инстинктивно вновь отступил назад. Бездомная продолжала протягивать свою гребенку, осторожно пробуя раздувшимися ноздрями воздух.
