В очередной раз жалела о том, что мои знания о магии столь ничтожны, что их не хватает даже на то, чтобы строить предположения, не говоря уж о выводах. Как именно используют обсидиан колдуны и маги, я не имела никакого представления.
Делора вошла в библиотеку в тот момент, когда я изучала последний фолиант о камнях. Во всех предыдущих описывалось то же самое, и тот, что сейчас был у меня в руках, не содержал ничего нового.
— Драгоценные камни? — В голосе Делоры, скользнувшей взглядом по обложке, отразилась толика удивления. — Зачем они тебе?
Я задумалась лишь на миг, стоит ли говорить о найденном украшении. Накануне решила, что скрывать свою находку не стану, но сейчас мной овладели сомнения. Правда, длились они недолго, и я остановилась на том, что стоит рискнуть. Вполне возможно, Делора интересовалась магией больше меня и знает об обсидиане то, что не указано в книгах.
Дождавшись, пока она присядет напротив, я рассказала о подвеске и о том, какие смешанные чувства та во мне вызывает.
— Ты что-нибудь знаешь об этом камне? — спросила, закончив рассказ и указав на книжную иллюстрацию.
Делора некоторое время помолчала, после чего отрицательно покачала головой:
— Никогда не имела с ним дело, но, насколько мне известно, чаще всего его используют те, кто практикует черную магию. Амина… — назвав меня по имени, она запнулась и нерешительно на меня посмотрела.
— Все в порядке, — поспешила успокоить я. — Сейчас статусы ничего не значат.
— Дело не только в статусах…
Делора снова замолчала, и было видно, что она хочет сказать мне нечто важное, но не может решиться. Давить на нее не хотелось, поэтому я спокойно и терпеливо ждала.
— Ты заметила верно, — наконец заговорила Делора, спустя долгую паузу. — Моя магическая одаренность имеет отношение к животным. Но не только к ним. Эта магия передается по наследству и олицетворяет связь с живой природой. Мы понимаем ее, умеем слышать и помогать. Во время «Чистки» нас погибло очень много. Представителей нашего народа считали исчадиями ада и истребляли, сжигали, хотели стереть с лица земли. Сейчас подобных мне осталось совсем мало. Мы — те, кто никогда не оскверняет себя и свой дар темной магией, хотя и понимает ее суть. Наш дар — дар жизни и исцеления.
Она снова немного помолчала и неожиданно спросила:
— Ты когда-нибудь слышала легенды о белых ланях, что выводят заплутавших путников из лесных чащ?
— Слышала только о тех, которые заводят путников к трясинам, желая погубить.
От моего ответа глаза Делоры подернулись пеленой тоски — глубинной и невыразимой словами. Потаенная боль на несколько коротких мгновений прорвалась наружу, и, обратив взгляд в усеянное стекающими каплями окно, девушка произнесла:
— Людям свойственно переиначивать правду и бояться того, чего они не могут объяснить. Если кто-то не вписывается в общепринятые рамки нормальности, его хотят уничтожить или переделать. А второе чаще всего равняется первому. Непонимание в большинстве случаев рождает ненависть.
Делора замолчала в третий раз, и теперь повисшую тишину нарушила я:
— Эти легенды… Ты с ними как-то связана?
Она медленно отвела взгляд от окна и, посмотрев на меня, ответила:
— Они — обо мне.
Ее слова я осознала не сразу, они попросту не укладывались в голове. Одно дело обладать магией и совсем другое — принадлежать к неким сверхъестественным существам. Даже во мне, имеющей магический дар, укрепился стереотип о том, что все они являются опасными.
— В каком смысле — о тебе? — уточнила я, хотя и так все прекрасно поняла.
От Делоры не укрылась моя реакция, и она грустно улыбнулась:
— Мой народ является одним из древнейших. Друиды испокон веков жили в лесах и принимали у себя тех, кто нуждался в помощи. Во время «Чистки» мы старались укрывать других магов, хотя и сами подвергались гонениям. Лес, наш вечный дом, прятал нас от охотников, но даже он не сумел защитить всех. Некоторые из нас умели обращать часть души ланью или оленем и посылать ее к тем, кто сбился с пути. Так заплутавшие путники находили к нам дорогу.
Задавая очередной вопрос, я чувствовала себя несмышленым младенцем:
— Можешь объяснить, что значит обращать часть души?
— Не могу. — Уголки губ Делоры приподнялись. — Скажу лишь, что лань — символ душевной чистоты. Этот знак является добрым и никогда не приведет к верной гибели, как теперь принято считать.
Вначале я подумала, что мне кажется, и несколько раз моргнула, желая развеять наваждение, но через пару секунд убедилась, что действительно это вижу. Не знаю, послужил тому завораживающий рассказ или то пробудился мой дар, но я увидела, как на голове Делоры появились полупрозрачные оленьи рога — большие и ветвистые. Меж ними, точно искусное кружево, висели тончайшие нити паутинок с поблескивающими каплями росы. Кожа девушки-лани будто светилась изнутри, а на ее лице появился мерцающий узор, похожий на переплетение стеблей и листьев.
Где-то на улице послышались голоса, и все это исчезло, но увиденное накрепко отпечаталось в моей памяти.
— Наверное, вернулся Дженкинс, — предположила Делора, привстав с места. — И не один.
Последовав ее примеру, я посмотрела в окно и увидела подъехавший к воротам экипаж. Вскоре из него вышел дворецкий, а следом за ним спустилась невысокая худенькая девочка, закутанная в длинный плащ. Ее я узнала сразу. Даже не требовалось видеть лицо, чтобы понять: это тот самый ребенок, которого я встретила в городе. Еще тогда мне показалось странным, что Дженкинс говорил о ней так, словно знал лично. Кажется, упоминал, что в городе о девочке заботятся. Теперь же выходило, что она действительно связана с кем-то из обитателей Сторм-Делла.
ГЛАВА 6
— Пойдем посмотрим? — предложила Делора, уже устремившись в сторону выхода.
Мне хотелось продолжить разговор, но, видя решимость девушки уйти, возражать я не стала. Покинув библиотеку, мы быстро прошли по коридорам и оказались в холле как раз в тот момент, когда Дженкинс и девочка вошли в дом. Здесь их уже встречала Оливия, которая тут же бросилась вперед с распростертыми объятиями.
— Банни, солнышко! — не сдерживаясь, воскликнула она и присела перед девочкой. — Как же я по тебе скучала!
— Я тоже скучала, мама, — раздался тихий низковатый голосок, и тонкие ручки обвились вокруг шеи горничной.
Надо же, думала я, наблюдая за этой сценой, мне никогда бы и в голову не пришло предположить, что их связывает близкое родство. Оливия с дочерью были совершенно не похожи, более того — разительно отличались. Как цветом волос, глаз, так и чертами лица.
— Отведи ее наверх, — в своей обычной бесстрастной манере велел дворецкий. — И смотри, чтобы она не болталась по дому просто так.
