Именно в этот момент моя нервозность переросла в дурное предчувствие. Черное, липкое, оно стремительно разрослось, скрутив внутренности тугим узлом. Стараясь не поддаваться панике, я вышла в сад и, пройдя через увитую плетущимися розами арку, оказалась на том месте, где Делора обычно проводила время с Элуной. Сейчас здесь не было ни девушки, ни совы, и один лишь только ветер отчаянно шуршал в пышно цветущих кустах.
Здесь я пробыла недолго, и после того, как на мой зов снова никто не ответил, вернулась в дом. Как и накануне, обошла все комнаты, где могла бы находиться Делора, попутно спрашивая у всех встречающихся, не видели ли они ее.
После безуспешных поисков, преисполненная решимости, я поднялась на второй этаж и, подойдя к ее комнате, громко постучала в дверь.
— Делора! — позвала, теряя остатки спокойствия. — Ты там?
В следующую секунду дверь резко отворилась, и передо мной предстала миссис Эртон. Увидеть ее здесь я никак не ожидала, поэтому не смогла сдержать отразившегося на лице удивления.
— Со вчерашнего вечера она плохо себя чувствует, — довольно холодно проронила экономка. — Сейчас вам лучше ее не беспокоить.
— Что с ней? — спросила я, тщетно стараясь заглянуть внутрь.
Выйдя из комнаты, миссис Эртон прикрыла за собой дверь.
— Должно быть, обычная простуда. Дженкинс даст девушке необходимые лекарства, а горничная обеспечит должный уход.
Слишком поглощенная беспокойством о новообретенной приятельнице, я не сразу осознала услышанное. Когда же до меня дошел смысл сказанного, сдержать негодование и заставить голос звучать спокойно удалось с трудом:
— Дженкинс? Миссис Эртон, хочу напомнить, что лорд Баррингтон несет ответственность за каждую находящуюся здесь девушку. Сомневаюсь, что дворецкий обладает достаточными знаниями в области медицины, поэтому нужно вызвать доктора.
— Леди Кендол, — в тон мне ответила экономка, и в ее голосе послышались нотки раздражения. — Позвольте графу самому решать, что предпринимать. Все мы лишь выполняем его поручения, и будет лучше, если вы станете поступать так же.
— Лучше для кого? — спросила я, в один миг надев маску высокородной леди.
Если до этого держалась со всеми на небольшой дистанции, то теперь намеренно ее увеличила. Это от Кэсси, Габи, Ины и прочих можно отделаться подобными абстрактными ответами, а со мной экономке придется считаться, хочет она того или нет.
— Для всех, — уже спокойнее проговорила миссис Эртон. — Если вы не возражаете, я пойду.
— Возражаю, — мгновенно отреагировала я. — И требую немедленной встречи с лордом Баррингтоном.
Губы экономки сложились в подобие усмешки:
— Боюсь, в этом поместье вы не вправе чего-то требовать. На оговоренный в договоре срок вы, как и все остальные, являетесь собственностью лорда Баррингтона. Не думайте, что знатное происхождение как-то возвышает вас над другими, леди Кендол.
Формальное обращение прозвучало как издевательство. Не дав мне опомниться, миссис Эртон повернула в замке ключ и гордо удалилась, оставив за собой последнее слово. Как правило, я всегда быстро реагировала на любые реплики и находилась с ответом, но не в этом случае. Подобной наглости от экономки я никак не ожидала, но потерять дар речи меня заставило даже не это. Куда больше зацепила царапнувшая слух фраза о том, что все мы являемся собственностью графа. Это какую же бумагу должен был подписать мой опекун, чтобы подобное стало возможным?
Я была растеряна, но быстро сумела взять себя в руки. Заранее предвидя, что ничего не добьюсь, все же еще раз позвала Делору, но ответом мне была ожидаемая тишина. В версию о простуде верилось с трудом, а точнее, не верилось вообще, и в голову лезли самые кошмарные мысли. Снова вспомнился призрак садовника с расплывшимися на рубашке пятнами крови и торчащим из груди кинжалом. Что, если Делору постигла та же участь?
Подумав так, я тут же помотала головой, отгоняя страшные картины. Еще никогда и ни о чем я не жалела столь сильно, как о нашем несостоявшемся разговоре. Она ведь хотела сообщить мне нечто важное! Следовало сразу ее выслушать, а не откладывать на потом. Единственный человек, бывший в этом доме моим союзником, исчез, и теперь приходилось полагаться только на себя.
Слабые надежды на то, что все не так страшно и Делора вскоре появится, обрушились, точно карточный домик. Один день сменялся другим, шла вторая неделя, а ее все не было. И Дженкинс, и миссис Эртон неустанно твердили, что девушка неважно себя чувствует и потому не покидает пределов своей комнаты, но чем больше времени проходило, тем более нелепо звучали такие объяснения.
Жизнь в поместье словно застыла, и череда происшествий, преследующая меня по приезде, сменилась затишьем. Ева не появлялась, как и призрак из музыкального зала, где перестал звучать грустный ноктюрн. Небо, будто оплакивая пропавшую Делору, проливало непрекращающиеся дожди, из-за которых никто не выходил из дома. Отрезанные от мира, мы коротали дни в четырех стенах, которые давили и навевали немую тоску. Наблюдения за скрытой комнатой не давали никаких результатов — больше там никто не появлялся.
Много времени я проводила в библиотеке, ища сама не знаю что. Просто сидеть и ничего не делать, покорно ожидая своей участи, было невыносимо, но и мои жалкие попытки отыскать ответы ни к чему не приводили. Я зашла в тупик и не знала, с какой стороны подступиться к загадке по имени Сторм-Делл.
В один из однотипных завтраков, когда мы с девушками вновь собрались за одним столом, из холла донеслись голоса. Никто не счел нужным обращать на них внимание, а мне было трудно их расслышать из-за стоящего за столом шума. Снова шло обсуждение Виктора и давнего спора, заключенного на него девушками. Кажется, Габи жаловалась на дурную погоду, из-за которой невозможно попасть в конюшню, а Кэсси ее поддерживала.
— Не понимаю, зачем было нужно его нанимать? — все же удалось различить реплику явно недовольной миссис Эртон.
Ответ Дженкинса потонул во взрыве девичьего смеха.
— И когда прибудет этот садовник? — задала она следующий вопрос.
— Сегодня днем, — сообщил дворецкий, и вслед за этим диалог прервался.
Услышав о садовнике, я невольно вздрогнула. Некоторое время просидев неподвижно, осмыслила сказанное и решительно отодвинула от себя кружку с недопитым чаем. Незначительное, на первый взгляд, событие послужило для меня толчком к действиям и заставило вынырнуть из анабиоза, в который я впала за прошедшие полмесяца. В этот момент сама себе напоминала внезапно пробудившуюся бабочку, вырвавшуюся из плотного кокона.
К комнате Делоры я подходила каждый день, хотя и знала, что ее там нет. Теперь же намеревалась добиться того, чтобы дверь передо мной открыли. Не до конца представляя, чем все это может закончиться, я нагнала выходящую из холла экономку и, окликнув ее, велела:
— Отведите меня к Делоре.
Я ожидала отказа и была к нему готова. Внутри прочным стержнем укрепилось намерение любой ценой добиться своего. Если бы понадобилось, я была готова перевернуть этот дом вверх дном и собственноручно выломать треклятую дверь, чтобы убедиться, что за ней никого нет. А затем посмотреть, какие еще объяснения для меня придумают. Отдавая себе отчет, что, возможно, поступаю опрометчиво и необдуманно, отступать все равно не собиралась. Просто чувствовала, что если сейчас не сделаю хотя бы что-то, то снова погружусь в тягостную дрему, заполнившую весь дом.
