Поравнявшись с покоями, я склонилась и посмотрела в узкую щель. Сперва не увидела ничего, помимо угла кровати, половины разбитого окна и темного, покрывавшего пол ковра. Секундой позже взгляд зацепился за стоящее в глубине комнаты кресло, в котором сидел мужчина, держащий в руках бокал красного вина. Напиток играл бликами под залетающим в покои рассеянным светом, походя на жидкий рубин. Мужчина же виделся неясным темным силуэтом, и, лишь приложив определенные усилия, мне удалось его рассмотреть.
Пришлось зажать рот рукой, чтобы ненароком не выдать себя изумленным вздохом. На небольшом расстоянии от меня, небрежно закинув ногу за ногу, в дорогом кожаном кресле сидел Виктор.
ГЛАВА 9
До своей комнаты я бежала, не различая дороги. Все намерения поговорить с хозяином поместья выветрились, стоило взглянуть на человека, находящегося в графских покоях. Не знаю, какое чувство было сильнее — страх или изумление, но оно гнало меня прочь. Оказавшись у себя, я плотно закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, выравнивая сбившееся дыхание.
Предположение о том, что Виктор находился в покоях графа просто так, я отмела сразу. Конюху не положено пребывать в личных комнатах хозяина и тем более распивать в них вино. Его поведение, безупречные манеры, умение себя держать — все разом сложилось в единую картину, позволившую понять, что Виктор и лорд Баррингтон есть одно и то же лицо.
Но как такое возможно? Для чего графу в собственном доме выдавать себя за конюха, разыгрывая при этом болезнь? Если раньше его поведение виделось мне странным, то теперь я всерьез усомнилась в здравости собственного рассудка. Захотелось закрыть глаза, зажмуриться изо всех сил, а затем открыть и убедиться, что последние недели были не более чем кошмарным сном.
Меряя шагами комнату, я старалась привести всю имеющуюся информацию в какой-никакой порядок. На данный момент мне было известно следующее: восемь девушек привезли в дом лорда Баррингтона, у которого двенадцать лет назад погибла жена, чей призрак предположительно сейчас обитал в стенах поместья. Все эти годы граф жил отшельником, поручая ведение дел своему дворецкому. От горничной у него есть дочь, которую он не желает признавать. В дополнение ко всему граф является сильным магом, притворяется конюхом и заставляет всех думать, что серьезно болен. А если приплюсовать к этому призрак в музыкальном зале, убитого недавно садовника и скрытую комнату, обилие загадок может свести с ума. Ах да, еще ужасающее состояние Делоры, которое, возможно, также имеет отношение к творящейся здесь чертовщине, и безумная старуха, которую едва не растерзали цверги.
Решив, что сюрпризов на сегодня более чем достаточно, остаток дня я посвятила размышлениям. Для того чтобы лучше понять ситуацию, в строгой последовательности написала все произошедшие события на листе бумаги и попыталась установить между ними связь. В моей жизни был период, когда помимо серьезной литературы я буквально зачитывалась популярными детективами. В них определить главного антагониста обычно не составляло труда, равно как и отследить цепочку событий. В реальной жизни, оказавшись в эпицентре чужих тайн, я чувствовала себя слепым котенком, беспомощно тыкающимся носом в окружающие его стены.
Спускаться к обеду не хотелось, поэтому я попросила Бекки принести еду в комнату. Когда горничная опускала на столик поднос с горячими блюдами, мне внезапно вспомнился разговор с Делорой, где она рассказывала о кухарке. Кажется, упоминала, что проводит в ее обществе много времени и подозревает, что та что-то знает. К тому же, со слов миссис Эртон, именно у кухарки Делора просила капли от мигрени накануне того, как слегла.
— Можешь провести меня на кухню через черный вход? — спросила я у Бекки, от пришедшей идеи напрочь лишившись аппетита.
Та в удивлении на меня посмотрела:
— Зачем?
— Просто отвечай и не задавай встречных вопросов.
Пока мы спускались по лестнице для слуг, я не переставала ощущать на себе ее недоуменный и несколько испуганный взгляд. Живя в поместье, Бекки стала еще более нервной, чем прежде, и переживала по любому поводу. Гнетущая атмосфера этого дома действовала и на нее, вынуждая вздрагивать от каждого шороха. Зная чрезмерную впечатлительность и суеверность своей горничной, я понимала, насколько тяжело ей теперь приходилось.
Кухня оказалась просторной и, вопреки моим опасениям, достаточно чистой. Разномастные кастрюли и сковороды были начищены до блеска, прочая кухонная утварь аккуратно размещалась на полках шкафов и в тумбах. Сама кухарка сидела на деревянном табурете и чистила картофель, бросая его в стоящую рядом кастрюлю. Услышав, что кто-то вошел, она отвлеклась от работы и окинула меня и Бекки быстрым взглядом. Поняв, что перед ней леди, Джина неловко поднялась с места и неумело присела.
Обычно мне была свойственна определенная мягкость в общении со слугами, но сейчас церемониться я не собиралась. Подойдя к кухарке, скользнула по ней ответным взглядом, намеренно позволив отразиться в глазах высокомерию, подчеркивающему мое положение, и потребовала:
— Мне нужны капли, которые ты дала Делоре две недели назад.
Не ожидавшая этого Джина в первое мгновение заметно растерялась и посмотрела на Бекки, как бы ища поддержки.
— Смотри на меня, — холодно велела я. — Знаю, что ты немая, но слышать, надеюсь, умеешь? Сейчас же дай то, что прошу.
Колебалась кухарка недолго, и через несколько мгновений в моих руках оказался маленький полупустой пузырек, какой она сняла с одной из полок. Откупорив крышку, я принюхалась и ощутила знакомый травяной аромат. Графиня Кендол часто страдала от мигрени, не уставала об этом напоминать и нередко просила всех находящихся поблизости приносить ей капли. Содержимое флакончика пахло и выглядело так же, но, не будучи склонна верить одним лишь только глазам, я использовала зрение внутреннее. Однако и оно не выявило никакого магического вмешательства — пузырек действительно содержал самое обычное лекарство от головной боли.
— О чем вы с Делорой говорили тем вечером? — продолжила расспрашивать я и, вспомнив, что кухарка не может говорить, протянула ей захваченную из комнаты бумагу. — Напиши.
Джина подняла на меня нерешительный взгляд и виновато пожала плечами — грамоте она обучена не была. На вопрос о том, как же в таком случае она общается, кухарка сделала несколько движений руками, показывая, что использует язык жестов. Мне он был незнаком.
— Я могу перевести, — неожиданно вмешалась Бекки. — Моя бабка была глухонемой, я их понимаю.
Как оказалось, моя горничная была полна сюрпризов, и уже через минуту она демонстрировала свои знания на практике.
Кухарка сказала, что в тот вечер обсуждала с Делорой жизнь в поместье. Девушка спрашивала, как давно та здесь работает и знала ли умершую графиню. Джина ответила, что знала, но рассказать об этом не может. Они спокойно пили чай, когда Делора внезапно пожаловалась на неважное самочувствие и спросила, нет ли у кухарки капель от головной боли. Получив их, она ушла, пообещав заглянуть утром, но на следующий день так и не появилась.
