— Спроси, почему она не может рассказать о графине, — попросила я Бекки.
Та перевела, а кухарка в ответ провела пальцами по губам, как бы закрывая их на замок, после чего обхватила руками шею.
— Боишься рассказать, потому что тебе угрожают? — без помощи горничной догадалась я. — Граф, миссис Эртон, Дженкинс? Кто?
Джина снова виновато пожала плечами, давая понять, что ответа от нее ждать не стоит. Она словно закрылась в непробиваемой раковине, опустила глаза и скукожилась, при своем невысоком росте сделавшись как будто еще меньше. Я бы могла надавить, тоже прибегнуть к угрозам, но не стала. Чем бы ни пригрозила, вряд ли бы это возымело действие, так как ее страх перед хозяином или кем-то, велевшим молчать, был сильнее. Свою роль сыграла и немота, которая невольно вызывала сочувствие.
— Джина, — попыталась я зайти с другой стороны и несколько смягчила тон, — Делора тебя любила. Говорила, что успела к тебе привязаться, а ты не хочешь ей помочь. Тебе известно, что сейчас она не выходит из комнаты, потому что прикована к постели? Вижу, что известно. Она не разговаривает, ни на что не реагирует и смотрит в одну точку. Если ты знаешь, что можно сделать, прошу, скажи.
Кухарка опустила голову, скомкала пальцами фартук и мелко затряслась. Вначале я подумала, что с ней случился припадок, но вскоре поняла, что женщина беззвучно плачет. Прошло не менее минуты, прежде чем она успокоилась и, промычав нечто невнятное, принялась активно жестикулировать.
Я переводила взгляд с нее на Бекки, замечая, как последняя все больше и больше округляет глаза. После того как руки Джины тяжело опустились, горничная некоторое время находилась в ступоре, и мне пришлось несколько раз ее позвать, чтобы расшевелить.
— Она сказала, что в лесу живет ведьма, — дрогнувшим голосом перевела Бекки, продолжавшая пребывать в шоковом состоянии. — Какая-то старуха, способная помочь, используя магию. Еще сказала, что найти ее можно, идя прямо по ведущей через поля дороге. На первой развилке свернуть влево, и там лесная тропка приведет к старой хижине. Миледи, — без перехода произнесла окончательно побледневшая горничная, — вы ведь туда не пойдете?
В тот же миг Джина привлекла к себе внимание нечленораздельным мычанием и вновь принялась жестикулировать.
— Говорит, что все документы, в том числе и договора, касающиеся девушек, хранятся в кабинете графа, — продолжила переводить Бекки. — Ключи есть у дворецкого и миссис Эртон.
На меня обратились два выразительных взгляда, и горничная добавила:
— Большего она сказать не может.
Из кухни я выходила, мысленно рисуя план того, как можно попасть в упомянутый кухаркой кабинет. Не сомневалась, что помимо договоров там может оказаться масса интересного, но узнать это я не могла из-за отсутствия ключа. Получить его я никак не могла, поскольку знала, что экономки обычно держат связку ключей при себе, не говоря уж о дворецком, который в этом доме являлся вторым человеком после графа. Тем не менее, если я хотела продвинуться в поисках ответов, оказаться в кабинете было необходимо.
Придя в малую гостиную, где после обеда обычно собирались девушки, я обнаружила, что все они буквально прилипли к окну и что-то шумно обсуждают. Приблизившись, выглянула на улицу и увидела стоящего под зонтом Дженкинса в компании некоего мужчины. Лица я не разглядела, поскольку он развернулся спиной к окнам, но его фигура показалась знакомой.
— Это новый садовник, — возбужденно проговорила Кэсси, не сводя с него глаз.
— Что, о Викторе уже забыла? — усмехнулась Габи. — Решила отказаться от спора?
Находящаяся рядом Виола отошла от окна и демонстративно фыркнула:
— А ее на всех хватит. Сразу видно — простолюдинка, готовая вешаться на каждого неотесанного мужика.
В ответ на свое замечание Виола удостоилась множества возмущенных взглядов, но никак на них не отреагировала. Было видно, что и Виктор, и новый садовник вызывают у нее интерес, но высокородная леди ни за что бы в этом не призналась. Вдобавок она, как и все прочие, понимала, что по отношению к конюху никак нельзя применить определение «неотесанный».
Упоминание о Викторе навеяло воспоминание об увиденной сегодня сцене, и мне снова стало не по себе. Решимость попасть в кабинет укрепилась, и в ближайшие дни я намеревалась отыскать способ, с помощью которого это можно осуществить.
Перед сном, лежа в постели, я непрестанно об этом думала, так же как и о том, что поведала Джина. Было ясно как день, что упомянутая ею ведьма и есть та самая старуха, которая не так давно приходила к воротам поместья. Теперь я знала, как ее отыскать, но легче от этого не стало. Душу буквально раздирало на части от сознания собственного бессилия. Я не представляла, каким образом можно выйти за ограждение, оставшись незамеченной не только здешними обитателями, но еще и цвергами.
Вконец измучившись, я пришла к выводу, что необходимо сосредоточиться на чем-то одном. За все сразу не ухватиться, поэтому начать следовало с кабинета — это представлялось более легким, нежели самовольная прогулка по лесу.
Закрыв глаза, я постаралась отрешиться от навязчивых мыслей и заснуть, но сделать это оказалось непросто. Дождь, звуки которого обычно успокаивали, как колыбельная, сейчас мешал, равно как и тикающие настенные часы. В комнате повисло тяжелое напряжение, сдавливающее голову стальными обручами. В моей жизни бывали моменты, когда я ощущала приближение чего-то неотвратимого, и сегодняшний день был насыщен ими сполна. Сейчас, лежа на кровати, не могла заснуть из-за терзающего душу ощущения чьего-то приближения. Я не слышала его, не видела, но улавливала на том уровне, о котором и в наше время боялись говорить открыто.
На поместье опустилась чернильная ночь, превратившая его в царство теней. Тьма поселилась в каждом уголке, ее шепот звучал в каждом мимолетном шорохе, она как окутанная дымкой королева поднималась по старым, заросшим паутиной лестницам, приподнимала черную мантию и, взмахнув такими же черными крыльями, взмывала под потолок.
Страх пробудился внезапно, заставив меня приподняться на кровати и перевести взгляд на то место, где стояло напольное зеркало. Лучший способ бороться со своими страхами — смотреть им в глаза, и сейчас, следуя этому принципу, я знала, что увижу.
Мне снова явился призрак. Но страх вызывал вовсе не он — нечто иное, темное клубилось в самых недрах дома, но до этого крыла пока не добралось.
— Ева… — прошептала я, неотрывно смотря на зависшего в воздухе духа.
Как и в прошлую нашу встречу, она указала прозрачной рукой на дверь и прошла сквозь нее, породив во мне нестерпимое желание идти следом. Однако нечто — то, что вызывало страх, вынудило задержаться, вцепиться пальцами в белоснежное одеяло и подумать, что этой ночью лучше никуда не ходить.
Но осознание того, что призрак покажет мне что-то важное, оказалось сильнее. Заставив себя подняться, я сжала дрожащие пальцы в кулаки и бесшумными шагами вышла из комнаты. Ева ждала меня в коридоре и, как только я с ней поравнялась, медленно полетела вперед.
