Проснуться предстояло рано, грядущий день обещал быть не менее тяжелым, поэтому долго засиживаться я не стала. Поднявшись, уже собралась идти в постель, как вдруг мое внимание привлекли две фигуры у конюшен. Пристальнее всмотревшись в темноту, я различила Виктора, буквально вжимающего в стену Кэсси. Он оторвался от ее рта, но лишь затем, чтобы после покрыть поцелуями обнаженную шею и плечи. Девушка откинула голову назад, ее припухшие губы приоткрылись в срывающемся с них стоне, а пальцы впились в плечи Виктора.
«Сегодня я выиграю спор», — как по волшебству всплыло в памяти обещание Кэсси, сказанное за ужином.
Поймав себя на том, что не могу оторваться от представшей глазам сцены, я резко задернула занавеску. Просто в голове не укладывалось, как человек, чья безумная любовь к покойной жене должна унести двенадцать жизней, развлекается с молоденькой девушкой. Хотя, с другой стороны, он ведь молодой привлекательный мужчина, не страдающий от недостатка женского внимания…
Мне все это казалось слишком сложным и запутанным, поэтому я предпочла отложить размышления на завтра. От увиденной сцены в душе остался неприятный тоскливый осадок. Закрыв глаза, я отвернулась лицом к стене и, натянув на голову одеяло, постаралась скорее заснуть.
Этой ночью меня снова посетили сны, но на сей раз образы были несколько иными, новыми, рождающими ранее неизведанные чувства.
Сперва я вновь стояла среди высеченного на полу круга, являясь частью смертельного ритуала. Дрожали огни свечей, превращаясь в разгорающееся пламя, шуршали лепестки увядших роз, и при виде происходящего все существо заполняли тысячи оттенков первобытного, глубинного страха. Меня окружали девушки, чьи лица казались пустыми, неживыми, точно у восковых фигур. Пробегающий по залу ветер леденил кожу и кровь, превращая последнюю в вязкую ртуть.
Звучали слова, били полночь часы, и детский голос напевал строки считалки, предрекающей скорую погибель. «Раз, два, три, — билось в мыслях следом за ним. — Раз, два, три…»
Образ сменился до того внезапно, что это показалось странным даже той мне, что находилась во сне. Я ощутила себя прижатой к стене, чей холод контрастировал с жаром прижимающегося ко мне тела. Чьи-то губы находились в паре миллиметров от моих и вытягивали дыхание, вызывая дрожь. Тело плавилось от умелых прикосновений, и я чувствовала себя мягкой, податливой глиной, готовой принимать ту форму, которую пожелает держащий меня в объятиях человек.
Платье сползло вниз, и прохладный ветер тут же пробрался под тонкую ткань нижней сорочки, которая вскоре повторила судьбу платья. Не сознавая, что делаю, я сама потянулась вперед, чтобы расстегнуть на рубашке стоящего передо мной мужчины мелкие пуговки, сорвать ее и наконец в полной мере ощутить прикосновение горячей кожи. Я прочувствовала каждый короткий, полный страстной нежности поцелуй, проложенный от ключиц до живота, и на меня снова обрушилась лишающая разума волна. Внутри словно скрутилась тугая обжигающая пружина, дарящая невероятное, неведомое доселе мучительное наслаждение, которое хотелось одновременно и прекратить, и продолжить.
Сердцебиение участилось, и с губ сорвался тихий судорожный вздох, когда сильные руки скользнули вниз…
В следующее мгновение темное, чернильное небо рухнуло, погрузило в вязкую черноту и лишило зрения. Хотелось закричать, но из груди вырвался лишь невнятный хрип, а затем я проснулась.
Резко сев на постели, вцепилась пальцами в смятую во сне простыню и машинально прикусила губу. Жар, что родился в сновидении, не покинул мое тело до сих пор, и от этого к лицу прилила краска стыда. Даже самой себе я боялась признаться в том, что желала бы продлить те мгновения, задержаться во сне дольше, чтобы еще хоть на несколько мгновений испытать те невероятные, кружащие голову ощущения.
Переведя затуманенный взгляд на окно, я обнаружила, что уже наступило утро — за ним занимался рассвет.
ГЛАВА 14
Покинуть комнату и спуститься вниз незамеченной не составило большого труда. Накануне я поделилась с Бекки тем, что собираюсь уйти, и попросила мне помочь. Горничная не подвела — пришла вовремя, помогла быстро собраться и выйти через черный ход.
С Кираном мы условились встретиться у арки с розами, куда я пришла позже него. Садовник стоял, прислонившись спиной к одной из дуг, но стоило мне появиться в поле его зрения, как тут же двинулся навстречу.
— Миледи, может, мне пойти с вами? — спросила горничная, глядя на меня большими влажными глазами. — Это ведь так опасно…
— Все будет хорошо, — пообещала я, желая убедить в первую очередь себя. — Если будут меня спрашивать, скажи, что…
— Найду что сказать, можете не беспокоиться! — забыв о приличиях, горячо перебила Бекки. — Никто и не заметит, что вас нет!
Поддавшись какому-то внезапному, мимолетному порыву, я крепко ее обняла, а когда отстранилась, велела:
— Ни за что тебя здесь не брошу. Но если вдруг что-то случится и я не вернусь до вечера, забирай мои деньги и постарайся сбежать.
Как бы ни было больно и страшно за верную Бекки, взять ее с собой я сейчас не могла. Исчезновение нас обеих не осталось бы незамеченным и вызвало бы потом множество ненужных вопросов.
Киран провел меня на задний двор, через мостик над прудом, и скоро мы оказались прямо у ограды. С недавних пор это место вызывало стойкую неприязнь, от которой было не избавиться. Слишком свежи были в памяти воспоминания, как по ту сторону забора злобные псы едва не растерзали старую женщину. К моему облегчению, тут наш маршрут не закончился, и мы преодолели еще некоторое расстояние вдоль ограды. Шли до тех пор, пока не оказались в самой закрытой части двора, надежно огражденные разросшимися кустами и стволами скрюченных сухих вязов.
— Отойдите? — Отстранив меня в сторону, Киран взялся за железные прутья и напрягся.
С десяток секунд ничего не происходило, и только я хотела спросить, чего мы ждем, как вдруг заметила нечто поистине поразительное. Железо под его пальцами шло мелкой рябью, а после плавилось, стекая на землю тяжелыми вязкими каплями.
— Медленно выходите, и как только окажетесь за забором, постарайтесь некоторое время не дышать.
Я была поражена увиденным. И поражена не столько внешней стороной действий Кирана, сколько внутренней — той, которую я различала магическим зрением. Я отчетливо ощущала исходящую от него силу, невероятно мощную, своеобразную и незнакомую.
Быстро справившись с собой, я пролезла в образовавшийся проем и, как только оказалась снаружи, затаила дыхание. Боясь пошевелиться, осторожно осмотрелась по сторонам насколько позволяло боковое зрение, но цвергов поблизости не обнаружила.
Киран не спеша прошел вслед за мной, после чего снова в напряжении замер. Капли расплавленной ограды стали медленно подниматься с земли и вопреки силе притяжения ползти вверх, вновь превращаясь в железные прутья. Казалось, время повернулось вспять, и такая ассоциация несколько поумерила мой невольный восторг. После определенных открытий любое воздействие на время виделось в самом мрачном свете.
