Я все больше убеждалась, что все познается в сравнении. И теперь, когда двадцать первый год своей жизни мне предстояло встретить в Сторм-Делле, я многое бы отдала, чтобы все сложилось иначе.
Отложив щетку для волос, я откинула назад волосы, а в следующий миг увидела в отражении зеркала, как медленно открывается дверь. Меня окатило волной дрожи, и стало страшно настолько, что я не смела обернуться. Но и оторваться от отражения не могла.
Стало еще холоднее, а на гладкой поверхности зеркала с тихим хрустом появлялись морозные узоры. Когда в комнату вошел человек, я подумала, что лучше бы вместо него сюда ворвались темные призраки.
Виктор не походил на самого себя. Он был чрезвычайно бледен, на осунувшемся лице резко выделялись скулы и неестественно черные глаза; его рубашка была полурасстегнута, темные волосы небрежно падали на лоб.
Я чувствовала, что это он принес холод. И еще чувствовала, что ему чрезвычайно плохо.
По-прежнему не в силах обернуться, я видела в зеркальном отражении, как он медленно приближается ко мне. Лишь когда Виктор подошел слишком близко, я очнулась и резко поднялась. Но он не дал мне развернуться, неожиданно крепко обхватив за плечи и притянув к себе.
— Справляться с ними все сложнее, — тяжело выдохнул он, почти касаясь губами моей шеи. — Они истощают меня. Мне так плохо…
Напрягшиеся пальцы на моих плечах и тихое:
— Согрей меня, Амина.
И прохладные губы все же коснулись моей кожи, руки скользнули вниз, очертив линию предплечий и остановившись на локтях. Я порывалась вырваться из нежеланных объятий, но тело словно онемело. Зеркальное отражение приковывало взгляд, и я не могла даже моргнуть, чтобы скинуть охватившее меня оцепенение.
Казалось, я вижу все происходящее со стороны. Это не я стою в одной ночной полупрозрачной рубашке, это не меня обнимает стоящий за спиной мужчина. Не я — та, в чьих застывших глазах отражается страх.
Внезапно развернув, Виктор впился в меня болезненным поцелуем, и, находясь столь близко, я слышала замедленное биение его сердца. Мысли смешались, по телу разлился губительный холод, проникающий через соприкосновение наших губ. Буквально физически я ощущала, как из меня вытекает живительное тепло. Энергия, магия — называй как угодно, но она покидала меня, чтобы попасть к тому, кто так нуждался в ней в этот момент.
Сжав еще крепче, Виктор увлек меня к кровати и навис сверху. Всего мгновение, и его губы снова накрыли мои, не давая ничего, кроме холода. Мне думалось, я умираю, прямо здесь и сейчас медленно превращаюсь в лед.
Чужие руки огладили обнаженные плечи, затем коснулись ног и, сминая шелк сорочки, поднялись до колен. Лишь на мгновение замерев, двинулись выше, и именно в эту секунду меня пронзило воспоминание.
Знакомое, успевшее стать родным лицо. Другие губы, которые вместо холода дарили тепло. Слова, что позволяли чувствовать себя защищенной, руки, что нежно гладили по волосам и успокаивали… Киран.
Я словно проснулась.
С ужасом осознав, в каком положении нахожусь, попыталась вырваться и успела заметить в глазах Виктора удивление, прежде чем он еще сильнее вжал меня в кровать. Зная, что на мой крик никто не придет, я устремила взгляд на прикроватную тумбочку, где на подсвечнике горели три свечи.
Я испытывала страх, негодование, отчаяние, и все это выливалось в одно сильнейшее желание — остановить происходящее и не допустить непоправимого.
— Не прикасайся ко мне, — процедила я, не сводя глаз со свеч.
Виктор словно не слышал меня, но зато меня услышал огонь. Я выпустила наружу то, чего так долго опасалась, позволила дремлющей внутри силе выйти наружу, и пламя свечей разгорелось. Взметнувшись, оно ринулось прямо на удерживающего меня мужчину, и он, почувствовав это в последнюю долю секунды, резко отпрянул.
Я тут же подскочила с постели и схватила подсвечник. Тяжело дыша, выставила его перед собой, точно оружие, и со смесью страха и ярости посмотрела на Виктора. Подчинившийся мне огонь угас, едва коснувшись смятых простыней, и оставил на них практически незаметную черную отметину.
Только сейчас я смогла заметить, что Виктор изменился. Он больше не выглядел бледным и изможденным: его лицо приобрело здоровый оттенок, глаза стали ясными и блестели.
— Видела бы ты себя сейчас, — хрипло проговорил он, не отрывая от меня взгляда, в котором неожиданно промелькнуло удовлетворение. — Настоящая ведьма.
— Убирайся, — выдавила я, безрезультатно пытаясь справиться с налетевшим вихрем чувств. — Не подходи ко мне!
Рука дрожала, и огоньки свечей один за другим потухли.
— Я уйду, — с внезапным спокойствием произнес Виктор. — Но уже скоро ты сама придешь ко мне.
Он развернулся и, почти выйдя из комнаты, добавил:
— Спасибо за магию, Амина.
Дверь за ним тихо закрылась, мерно тикали стрелки напольных часов, а я все продолжала стоять, дрожа и удерживая перед собой подсвечник. В какой-то момент пальцы сами собой разжались, и он с глухим стуком упал на ковер.
Опустившись следом, я притянула колени к подбородку и обхватила себя руками. Меня душили не находящие выхода рыдания, я давилась ими и захлебывалась. Мне открылась новая грань страха. И страшно было не только из-за того, что могло произойти, не останови я Виктора, не только оттого, что он буквально пил мою магию, чтобы восстановить силы после контакта с темными призраками. Страх рождался из того, что я впервые по-настоящему использовала магический дар, почувствовала свою силу… и мне понравилось.
ГЛАВА 20
День моего полного совершеннолетия выдался на диво солнечным. Кажется, лето все-таки вспомнило о своих обязанностях и порадовало по-настоящему июньским теплом. Ожидания оправдались, и, не отходя от традиции, мне решили устроить такой же праздник, как и прежде остальным. Хотя само слово «праздник», как и предстоящий торжественный обед, казалось самой настоящей издевкой.
С утра в мои покои пришла Оливия, принесшая новое платье оттенка ариданской розы — слишком яркое и вычурное для молодой леди, но мне было все равно. На столе появились свежие цветы, радующие тем, что их для меня срезал Киран.
Эта ночь была беспокойной из-за не отпускающего меня волнения. Наступил тот момент, которого я так ждала, и сегодня все должно было решиться. Все прошедшее время меня сковывало невыносимое напряжение. Киран стал заходить реже, вероятно опасаясь быть замеченным, но всякий раз приносил еды в два раза больше прежнего. Помимо него ею меня снабжала и миссис Эртон, чья неожиданная помощь не могла не удивлять.
После того памятного вечера, когда ко мне пришел Виктор, мы с ним больше не виделись. Каждый раз, ложась в постель, я боялась закрывать глаза, а за туалетный столик не садилась вовсе. Я и сама не знала, как держалась все это время, находясь на грани нервного срыва.
