Из-за этой же песни Пугачёва поссорилась с Дербеневым, автором слов. Нет, сами слова не при чем. Всему виной деньги, движущая сила искусства. Вера Ивановна Дербенева описала в своей книге, что произошло после победы Пугачёвой в Сопоте: «В Москве Рычков и Дербенев попросили Аллу отдать им заслуженную награду — ведь это был конкурс песни, а не исполнителя. Алла тогда ответила: "Вручили мне, значит, награда моя. А денежный приз у меня украли — когда заработаю, отдам в рублях", — говорит Дербенева. — Рычков позже взял положенную ему часть денег, а Дербенев отказался. На тот момент он собирался ехать в Польшу и очень рассчитывал на эти злотые. Вот тогда они с Аллой страшно разругались. Леониду Петровичу не понравилось, что Алла начала ему врать».
Они после этого не общались много лет.
* * *
Но «Короли» никуда не делись. Пугачёва песню не любила, но иногда пела ее назло.
Был случай, когда в честь очередного милицейского праздника устраивался концерт в Колонном зале Дома союзов. Аллу, естественно, пригласили выступить. (Милиция и военные всегда были от нее без ума и настойчиво звали на все свои торжества. Концерт без Пугачёвой ко Дню милиции можно было считать преступлением.)
Перед выступлением начальник Политуправления МВД, курировавший подобные мероприятия, упрашивал Пугачёву:
— Пой, что хочешь. Пой, сколько хочешь. Об одном умоляю — не пой этих своих «Королей».
— Хорошо, не буду, — кротко ответила певица.
— Аллочка, обещай мне, что не будешь петь «Королей»! Там в зале будут все! — генерал многозначительно поднял глаза вверх.
— Обещаю, обещаю.
Алла вышла на сцену. Исполнила одну песню (аплодисменты), вторую (бурные аплодисменты), третью (аплодисменты, переходящие в овацию).
Потом запела «Все могут короли». На припеве подбежала к авансцене, выкинула вперед правую руку и стала буквально тыкать пальцем в первые ряды, где сидели Щелоков, министр внутренних дел, и его зам Чурбанов, зять Брежнева.
В другой раз Пугачёва должна была выступить на празднике у военных. Она уже ходила за кулисами, когда к ней подскочил один из заместителей министра обороны СССР:
— Так, пойте про «Даром преподаватели.», про эти, про дожди, но никаких «королей»!
— Меня сюда пригласили выступать, а не выслушивать ваши советы, — раздраженно произнесла Алла. — Буду петь, что сочту нужным.
— Это наш концерт, и вы будете петь, что скажут!
— Ах, это ваш концерт?! — Алла резко развернулась к своим музыкантам, которые уже стояли с инструментами, готовые к выступлению:
— Так, ребята! Собираемся и уходим отсюда!
И стремительно пошла прочь от сцены.
Роман с Евгением Болдиным, судя по всему, был неизбежен. Он был очень умен, очень галантен, очень предприимчив. Болдин мог казаться слегка флегматичным, чуть рассеянным, но это лишь придавало ему особое обаяние. (Впрочем, музыканты ансамбля «Ритм» не без ехидства вспоминали, что Болдин как бы по рассеянности во время гастролей забывал выдавать им суточные, и они чуть ли не корочками питались. Рассеянность — профессиональная болезнь администраторов, увы.)
Болдин спокойно выдерживал все атаки Пугачёвой, даже самые болезненные. А Пугачёва умеет хлебно и зрелищно извести кого угодно в приступе мизантропии. Ее укус может оказаться почти смертельным для человека непривычного. Болдин же оставался невозмутим, как английский лорд.
И самое главное, он всегда был рядом с Аллой, с утра до вечера: шли постоянные гастроли. Поэтому вполне естественно, что с какого-то момента они с Жекусей (так она его окрестила) уже не расставались и на ночь.
«Стефанович очень стремительно из жизни Аллы выпадал», — так лаконично прокомментировал тогдашнюю ситуацию сам Болдин. Впрочем, Александр Борисович тоже не томился одинокими ночами. Кастинг юных красавиц не прекращался, о чем Алла знала.
В 1979 году Пугачёвой и Стефановичу досталась, наконец, новая квартира: из Вешняков им предстоял переезд на улицу Горького. Надо сказать, что в квартирном вопросе Стефанович опять-таки сыграл свою роль. Дело в том, что к этому моменту у Аллы не было еще никаких официальных званий и титулов — артистка «Росконцерта» и все. Негражданский репертуар не позволял возводить певицу в степень. А если кто подзабыл, то следует вспомнить, что в советское время всякое звание или правительственные награды имели, помимо всех прочих, еще и сугубо утилитарное значение. В данном случае оно выражалось в метрах жилплощади.
Стефанович был членом Союза кинематографистов, а это в ту пору значило немало. «Я доставал какие-то справки для дополнительной жилплощади, — вспоминал он. — И в результате нам дали огромную по тем временам квартиру — четырехкомнатную.».
Когда Пугачёва только получила это космическое пространство, то приехала его осмотреть с небольшой компанией. Номер квартиры был 13. «Ну, а какой еще может у меня быть? — засмеялась Пугачёва. — Любимое число. Счастливое, можно сказать».
Там еще не было вообще никакой мебели, голый паркет и стены. На полу расстелили плащи, уселись. На газетах разложили закуску и выпивку, разлили.
«За мой новый дом!» — со стаканом в руке провозгласила ликующая Пугачёва и тихо добавила: «Господи, неужели? Неужели буду жить как человек?».
Впрочем, некоторые другие жильцы, тоже известные мастера культуры, остались недовольны такой соседкой. Они обреченно ожидали появления во дворе толпы сумасшедших поклонников. И не ошиблись.
Между тем, поклонники Пугачёвой в высших сферах даже без степеней доверяли ей особо ответственные задания. Однажды Болдину позвонили, голос по телефону назвался культурным атташе французского посольства и сообщил, что «хотел бы обсудить возможность участия госпожи Пугачёвой в концерте с Джо Дассеном». Болдин сразу решил, что их разыгрывают.
Но то был не розыгрыш. Французская строительная фирма, которая возвела для Московской Олимпиады огромный отель «Космос», пожелала отметить это событие выступлением Дассена в концертном зале новой гостиницы. Но для того чтобы событие не носило характер «национального праздника» в чужой стране, было решено пригласить здешнюю поп-звезду. Понятно, что сразу же стала рассматриваться кандидатура Пугачёвой.
Алла согласилась быстро, однако возражения возникли у нашего Министерства культуры. Но поскольку накануне Олимпиады Советский Союз должен был активно демонстрировать расцвет свободомыслия и радость от любых культурных контактов с Западом, то чинить глупые препоны для такого ответственного мероприятия, как концерт «любимого простыми французами певца», не стоило. Хотят с Пугачёвой, ну и Бог с ними. О спорт, ты мир.
Возможно, наших чиновников раздосадовало и то обстоятельство, что советская сторона не имела вообще никакого касательства к этому мероприятию. Дассен прилетел на своем самолете, со своей аппаратурой и даже со своими охранными овчарками (они стерегли французскую технику в «Космосе»).
