Быть может, Пугачёва немного лучше среднего обывателя представляла, что такое радиация, благодаря брату, «отсидевшему» семь лет на семипалатинском ядерном полигоне. Во всяком случае, она сразу согласилась с идеей Болдина организовать в «Олимпийском» некое крупное мероприятие, средства от которого направили бы пострадавшим в Чернобыле.
Сейчас это покажется странным, но партийные боссы средней руки с большой настороженностью отнеслись к идее певицы: никаких распоряжений на этот счет они не получали, стоит ли суетиться?
Тогда Алла Борисовна с Артемом Троицким добились аудиенции у Александра Николаевича Яковлева, главного идеолога страны, ближайшего соратника Горбачева.
«К ее инициативе действительно очень кисло отнеслись разные начальники, — говорил Александр Николаевич. — Я говорю им: "Это же очень хорошая идея, надо поддержать. Она же не себе деньги собирается заработать". — "Да вот, — отвечают, — она себе хочет лишней популярности". — "Ну и что? — спрашиваю. — В конце концов, артист и должен добиваться популярности, это его профессия"».
Надо заметить, Яковлев тогда не сразу согласился на встречу:
— Ну как это я буду сам себя нахваливать? И потом, я же, честно говоря, не всегда запоминаю какие-то такие случаи. Вот недавно я столкнулся с Лаймой Вайкуле, она меня расцеловала и говорит: «Ой, спасибо, вы мне в свое время так помогли с поездкой в Чехословакию!». А я этого и не помню.
Но сюжет с чернобыльским концертом не забылся. Для Яковлева он тоже стал тогда определенной вехой.
После вмешательства такого человека проблем уже не было. Пугачёва тут же взялась за организацию концерта. К этому моменту уже само собой определилось его строгое название: «Счет 904» — тот самый счет, на который переводились деньги для чернобыльцев.
С началом Перестройки Пугачёва станет постепенно проявлять все большую политическую активность, на этот раз не вынужденную, а вполне искреннюю. На своих концертах она даже будет обращаться к зрителям:
— Трудно сейчас Горбачеву, а он хороший человек. Давайте помогать ему, кто как может. Я вот своими песнями.
Горбачев относился к Алле Борисовне с ответной симпатией. Об этом говорил автору Яковлев, да и присвоение звания «народной артистки СССР» президентом уходящего Союза свидетельствует о том же.
За три месяца до благотворительного концерта в «Олимпийском» Пугачёву позвали для беседы в одну из телевизионных передач Италии (это было как раз накануне судьбоносной встречи с Кузьминым). Телеведущий Пиппо Баудо, который ожидал увидеть тихую и затюканную КГБ дамочку, столкнулся с совсем иным персонажем. Русская певица была раскована и даже дерзка. Она пошутила в прямом эфире насчет мужской непрезентабельности Баудо, отвергла замаскированные обвинения в ее нежелании ознакомиться с местными достопримечательностями и так далее.
Но уязвленный Пиппо Баудо сумеет мелко отомстить советской звезде.
* * *
Спустя год, в феврале 1987 Аллу Борисовну пригласили выступить в качестве почетного гостя на знаменитом фестивале в Сан-Ремо. Как назло, в качестве конферансье там выступал всё тот же Пиппо.
Перед выходом Пугачёвой на сцену он деловито сообщил ей, что прежде, чем она начнет выступать, он немного побеседует с ней на сцене, чтобы представить публике: «А потом включится фонограмма, и вы будете петь». (В Сан-Ремо все певцы выступают под фонограмму: чтобы не возникало неожиданностей с «живым» звуком, поскольку фестиваль транслируется по телевидению.)
Пугачёва вышла на сцену, Баудо объявил ее и грациозно удалился. Алла Борисовна не сразу сообразила, в чем дело, и ждала, когда ведущий вернется, чтобы задать свои вопросы. Так она простояла несколько минут с праздным микрофоном в руках. В зале начали смеяться.
Причем, это неловкое ожидание происходило на достаточно интересном фоне в самом буквальном смысле этого слова. Дело в том, что позади гостьи из СССР алел советский флаг.
«Я настояла, чтобы на сцене был развернут красный стяг с серпом и молотом, — скажет она позже в интервью «Советской культуре». — Ведь это очень важно, что молодежь Запада воспринимает меня не только как певицу, но и как представителя Советской страны». Потом, наконец, дали фонограмму. Пугачёва по достоинству оценила каверзу Баудо.
А в сентябре того же года Пугачёва дала сольный концерт в самой Чернобыльской зоне. И здесь свою роль тоже сыграл Филипп Денисович Бобков. Он лично попросил Аллу поехать туда.
Она, конечно, могла отказаться. И никаких санкций от КГБ не последовало бы. Конечно, она боялась. Хотя бы потому, что помнила мертвых детей, которые рождались ужены брата в Семипалатинске. Но она решилась. При этом сказала своим музыкантам: решайте сами. Но они уже столько с ней пережили — ну еще раз. Да, для концерта было выбрано самое чистое — по понятиям дозиметра — место на Припяти под названием Зеленый мыс, но это не сильно утешало.
Сперва в «зону» отправился директор «Рецитала» Олег Непомнящий — да-да, как же забыть Непомнящего! Легендарный Олег Наумович, герой социалистического менеджмента. Он все организовал к приезду, насколько это было возможно на передовой маленькой ядерной войны. Позже Непомнящий писал об этом: «Опустевшие деревни с намертво заколоченными и обвязанными полиэтиленом колодцами. Одичавшие кошки и собаки, с выпирающими костями, лысыми шеями и безумными, выпученными глазами. Ветви яблонь, склоняющиеся до земли под тяжестью невероятно огромных плодов, каждый из которых был размером с арбуз. Лебеда и полынь затянули дворы домов так, будто здесь не жили уже несколько лет, листья на деревьях были бесстыдно жирными, лоснящимися на солнце. Все это растительное великолепие выглядело угрожающе. Казалось несправедливым, что может не стать людей, погибнут животные и птицы, но растениям подобная катастрофа пойдет только на пользу. Мы попали в фантастический фильм о завоевании чужой планеты. На ней все, как на Земле, но воду нельзя пить, плоды нельзя есть, каждая капля дождя несет в себе смертельную опасность, а воздух, которым ты дышишь, всего лишь похож на земной.
Ликвидаторы жили на кораблях и баржах, поставленных на вечный прикол у берега Припяти. Сам берег был покрыт привозным песком, а поверх него узкими полосками были положены дощатые тротуары, и ходить можно было только по ним. Как только мы приехали, нас пригласили обедать, столовая находилась на борту парохода «Чайковский». Не хотелось ничего брать в рот, и в то же время было неловко перед людьми, которые здесь были в большей безопасности, чем во время работы, и то, что нас приводило в ужас, для них было отдыхом.
Алла спокойно начала есть, и все остальные последовали ее примеру. После обеда мы начали готовиться к концерту. Одновременно со всех сторон сходились люди, рассаживаясь, кто где мог, чтобы лучше видеть сцену. Зрители забирались на подъемные краны, на крыши грузовиков, устраивались даже в ковше экскаватора.
Только побыв рядом с ними, послушав "ликвидаторские" разговоры о том, кто какую дозу уже хватанул и сколько еще можно, чтобы все-таки остаться в живых, я понял, почему Алла согласилась сюда приехать. Эти люди были обречены на смерть, некоторых уже можно было считать мертвыми. Они все знали об этом. Пугачёва выступала перед людьми, лишенными надежды на завтра. У них было немножко настоящего и, может быть, абсурдное упование на чудо».
