Книга После либерализма, страница 15. Автор книги Иммануэль Валлерстайн

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «После либерализма»

Cтраница 15

2) Межгосударственная система на протяжении нескольких сотен лет также становилась более упорядоченной и регулируемой — от Вестфальской системы [20] через Священный Союз [21]) до ООН и входящих в нее государств. Существовало негласное мнение о том, что мы облегчаем свое положение, двигаясь в направлении создания функционального всемирного правительства. Буш в состоянии эйфории провозгласил неизбежность его образования в качестве «нового мирового порядка», и это его заявление было воспринято с изрядной долей цинизма. Угроза «государственности» и угасание реформистского оптимизма, напротив, расшатали межгосударственную систему, фундамент которой и без того всегда был достаточно шатким.

Распространение ядерного оружия теперь стало неизбежным, оно будет происходить так же быстро, как возрастающая миграция с Юга на Север. Сам по себе этот процесс не катастрофичен. Державам среднего размера, видимо, можно «доверять» не в меньшей мере, чем крупным государствам. На самом деле, они могут обращаться с ним даже более осторожно, поскольку будут больше бояться ответного удара. И, тем не менее, по мере упадка государственности и развития техники будет все труднее сдерживать постепенное наращивание тактического ядерного оружия на местах.

По мере снижения значения идеологии при объяснении межгосударственных конфликтов, «нейтралитет» слабой, основанной на федеративных началах Организации Объединенных Наций станет еще более сомнительным. В такой ситуации способность ООН к «миротворческой» деятельности, существенно ограниченная даже сейчас, скорее всего, станет еще более ограниченной. Призывы к «гуманитарной интервенции» в XXI в. могут рассматриваться как простая разновидность империалистической политики Запада девятнадцатого столетия, которая также искала себе оправдание в цивилизаторской миссии. Можно ли в этих условиях ждать усиления сепаратистских тенденций и многочисленных отделений от формально всеобщих структур (следуя направлению, предложенному Северной Кореей по отношению к МАГАТЭ)? Станем ли мы свидетелями создания соперничающих организаций? Такую возможность нельзя сбрасывать со счетов.

3) Если исходить из предположения о том, что государства (и государственная система) будут становиться все менее эффективными, к кому станут обращаться люди за защитой? Ответ уже известен — к «группам». Эти группы могут быть самыми разными — этническими/религиозными/языковыми, — они могут строиться по признакам пола или сексуальной ориентации, включать в себя разного рода «меньшинства» самых разных параметров, в этом тоже нет ничего нового. Новое здесь заключается в той степени, в которой эти группы будут восприниматься в качестве альтернативы для граждан и их вовлеченности в жизнь государства, которое по своему определению включает в себя многочисленные группы (даже если они не равны по значению).

Главная проблема заключается здесь в доверии. Кому мы будем верить в беспорядочном мире, в мире колоссальной экономической неопределенности и огромного неравенства, в мире, где будущее совсем не гарантировано? Вчера большинство людей верило в государство. Именно этим определяется понятие законности, и даже если люди не верили существующим государствам, они хранили веру, по крайней мере, в те государства, которые, как ожидалось, должны были возникнуть (в результате реформ) в ближайшем будущем! Понятие государства связано с расширением и развитием; понятие группы ассоциируется с защитой и страхом.

В то же время (и в этом заключается сложность положения) эти же самые группы одновременно являются продуктом демократизации, они возникают в связи с ощущением того, что государства оказались несостоятельными, поскольку либеральные реформы были иллюзией, так как «универсальность» государств на практике выражалась в забвении многих представителей низших слоев населения или репрессиях, проводимых против них. Поэтому группы возникли не только из-за усилившегося страха и разочарования, но также в связи с ростом эгалитарного сознания, играющего чрезвычайно важную роль в их сплочении. Трудно себе представить, что в скором будущем их политическая роль снизится. Однако, принимая во внимание противоречивость их структуры (эгалитарной, но направленной на самих членов группы), рост их значения в будущем может происходить весьма хаотично.

4) Как же нам уменьшить угрозу войн между Югом И Югом, как воспрепятствовать распространению конфликтов между одними и другими группами меньшинств на Севере, которые являются своего рода производными такого «группизма»? И кто возьмет на себя моральное право или осмелится на военное вмешательство с целью ослабления этих противоречий? Кто готов вкладывать В это свои средства, если принять в расчет процесс все более усиливающейся и относительно сбалансированной конкуренции Севера с Севером (Японии и Соединенных Штатов с ЕС)? То здесь, то там время от времени будут предприниматься такого рода попытки. Но в большинстве случаев мир будет взирать на происходящее взглядом стороннего наблюдателя, как это было в ходе ирано-иракской ройны, как это имеет место в бывшей Югославии или на Кавказе, или даже во многих гетто Соединенных Штатов. Такая позиция станет еще более явственной, если число одновременно происходящих конфликтов Юг-Юг возрастет.

Даже в том случае, если встанет более серьезный вопрос о том, кто будет ограничивать малые войны между Севером и Югом, не просто развязанные, но развязанные намеренно, и не Севером, а Югом в качестве части долговременной стратегии военной конфронтации? Война в Персидском заливе была началом, а не концом этого процесса. Считается, что войну выиграли Соединенные Штаты. Но какой ценой? За счет демонстрации всему миру своей финансовой зависимости от других при оплате расходов даже на малые войны? За счет постановки крайне ограниченной задачи, гораздо менее масштабной, чем безоговорочная капитуляция? За счет обсуждения Пентагоном будущей мировой военной стратегии «победы, захвата, победы»?

Президент Буш и военные США делали ставку на то, что смогут одержать ограниченную победу без многочисленных потерь (или больших затрат). Их расчет оправдался, но, думается, со стороны Пентагона было бы разумнее не полагаться на удачу дважды. Еще раз замечу, что трудно себе представить, как Соединенные Штаты или даже объединенные вооруженные силы Севера смогли бы справиться с несколькими «кризисами» Персидского залива, случись они одновременно. Учитывая модель развития мироэкономики и направление, в котором будет происходить изменение мировой социальной структуры, которое я прогнозирую на период 2000–2025 гг., кто наберется смелости и станет утверждать, что таких многочисленных и одновременных «кризисов» Персидского залива не произойдет?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация