– До свидания, Дэн!
Берди повесила трубку, включила автоответчик: на всякий случай, – вышла из кабинета и побрела обратно в спальню укладывать вещи. В маленьком доме было тихо. Обычно ей это нравилось, но сегодня вечером тишина казалась тревожной. Почему-то даже с включенным автоответчиком Берди не покидало ощущение, будто ее обложили со всех сторон. Не дозвонившись по телефону, кто-нибудь вполне мог явиться к ней лично. К примеру, Бет Босуэлл – с лавиной запоздалых и никчемных напоминаний, договоренностей и распоряжений в последнюю минуту. Даже сам Тоби мог вломиться к ней и продолжить спор, не желая оставлять за ней последнее слово. Думая об этом, она настороженно втянула голову в плечи.
Сумка лежала там, где Берди оставила ее – рядом со встроенным шкафом, вмещающим весь ее спартанский гардероб. Она бросила в сумку еще несколько пар носков. Потом вспомнила, что носки уже уложила, и вытащила обратно, а вместо них сунула коричневые сандалии. Джуд предупредил, что в Хоупс-Энде обещали жару.
Позднее она позвонит отцу. Обычно Берди сообщала ему, если собиралась уезжать, хотя он этого и не просил. Ему она просто скажет, что едет в Хоупс-Энд. В отличие от Дэна от комментариев отец воздержится. Не будет ни любопытства, ни настойчивости, ни скованности, ни угроз. Внезапно Берди охватило желание повидаться с отцом. Даже, может, поужинать вместе. У него в доме или в ресторане, где он обычно ужинал, когда оставался один. С белоснежными салфетками из плотного полотна, столовым серебром и хрусталем, цветами, вкусной едой. Просто расслабиться наедине с человеком, который безоговорочно принимает ее такой, какая она есть, и не требует в ответ ничего.
Берди быстро вернулась в кабинет, сняла трубку и набрала рабочий номер Ангуса Бердвуда. В такое время он наверняка еще в офисе. Домой отец никогда не торопится. Разумеется, у него может быть запланирован на вечер деловой ужин. Подобное случается часто. Бизнес обязывает. В будние дни отец чаще всего ужинал с деловыми партнерами. А для встреч с немногочисленными близкими друзьями приберегал субботний гольф и воскресные обеды.
– Маделейн, это Верити, – произнесла она, когда на звонок ответила секретарь Ангуса. – Отец у себя?
– Соединяю! Как всегда, Маделейн не тратила время на пустую болтовню. Личным секретарем у Ангуса она служила с тех пор, как Берди училась в школе, но за весь этот период они обменялись лишь несколькими дежурными фразами.
В трубке воцарилась тишина. Берди представила Маделейн, сидевшую за своим безукоризненно чистым столом в тихой приемной, где она обычно проводила целые дни. С давних пор Берди смутно подозревала – впрочем, при полном отсутствии доказательств, – что под маской деловитой любезности Маделейн осуждает ее. Наверное, думает: какая жалость, что профессия, внешность и темперамент дочери Ангуса Бердвуда не годится для напряженной светской жизни. Ангус вдовел и не выказывал ни малейшей склонности вновь жениться. Дочь, соответствующая стандартам, могла бы стать ценным вкладом в карьеру. Блистательной хозяйкой приемов для представителей прессы. Дальновидным организатором политически выгодных званых ужинов. Очаровательной компаньонкой на коктейлях и премьерах. Но даже в самых смелых фантазиях Маделейн не смогла бы вообразить в этой роли Берди. Если у Маделейн вообще есть смелые фантазии. В чем Берди сомневалась.
Конечно, если бы Берди не ушла из юридической сферы, все могло быть по-другому. Став адвокатом, она заслужила бы одобрение Маделейн. Если бы бралась за громкие дела, выигрывала их и посещала хорошего парикмахера.
– Добрый день, детка! – послышался в трубке невозмутимый голос Ангуса.
Чувство, будто ее обложили со всех сторон, покинуло Берди.
– Привет. Я уезжаю на пару дней. Вот и хотела узнать: может, поужинаем сегодня вместе? Перед моим отъездом? Ты не занят?
Она вдруг заметила, что по-детски скрестила пальцы «на удачу» и тут же решительно распрямила их. Нет уж, хватит!
– Свободен как птица, детка. «Пьер» подойдет? В половине восьмого?
– Отлично.
– Тогда до встречи. Буду ждать с нетерпением.
– Спасибо, папа.
В трубке воцарилась тишина. Берди вернулась в гостиную и включила музыку погромче, чтобы слышать в ванной. Она вынимала из встроенного шкафа приличный, пригодный для ужина в «Пьере» с отцом наряд – черные брюки, кремовую шелковую блузку и черные туфли, – а тем временем музыка Моцарта заполняла открытые пространства пустого дома и ее мысли. Берди выложила одежду на стул у шкафа, прошлась по комнате, чтобы задернуть шторы, и окинула взглядом маленький двор с качающей ветками зеленью и шныряющими соседскими кошками.
Она вытеснит из головы Хоупс-Энд и Тревора Лэма до завтрашнего утра, пообещала себе Берди. Не станет думать ни о Джуде Грегоряне, ни о судебных ошибках, а тем более о безнадежно запутанных ситуациях, нищете, потерях, жертвах, впустую потраченной жизни и возможностях.
Как и о смерти.
Но когда Берди возвращалась из душа, шлепая босыми ногами по шелковистым отполированным половицам, зазвучал «Реквием». Одеваясь в черное, она жалела о том, что не выбрала другой диск, что когда-то посмотрела «Амадей», и в особенности – никак не могла выбросить из головы все тот же вопрос.
Вопрос, который задал Тоби. Если Тревор Лэм не убивал свою жену, тогда кто?
Глава 5
Дорожный знак с надписью «Хоупс-Энд» указывал точно вниз, на кустик колючей пожухлой травы. А рядом с ним полоса асфальта ответвлялась от главной дороги, вела к желто-бурым холмам, где поворачивала и терялась вдали. Другой дороги в обозримых пределах не было. Значит, это она и есть. Берди придавила педаль и свернула на боковую дорогу. По обе стороны от нее раскинулись выгоны за проволочными заборами, вдалеке виднелось несколько домов, какие-то надворные постройки и простаивающий трактор. И никаких признаков жизни, если не считать нескольких стад овец, щипавших траву под низкорослыми эвкалиптами, да редких ворон, пролетавших по темно-голубому небу.
Было ужасно жарко. Берди буквально чувствовала, как жара обрушивается на крышу машины, рвется в окна, проникает сквозь пол. На заправке в Сассафрасе, у съезда со скоростного шоссе, пока расплачивалась за бензин и свой обед – банку колы и шоколадку, – парень за кассой сказал ей:
– Отсюда минут десять будет. Да сами увидите. Прямо так и поезжайте, и через десять минут окажетесь у развилки. Вам направо. Налево – тупик. А там еще десять минут – и вот вам речка Хоупс-Крик. А на противоположной стороне речки – Хоупс-Энд. Только затормозить не забудьте, а то проскочите и упретесь в кусты. Там дорога заканчивается.
Он с любопытством наблюдал, как Берди прячет чек в бумажник. На сей раз она пообещала себе в кои-то веки победить лень и потребовать полного возмещения расходов.
– Больше там ничего нет, в той стороне, – помолчав, добавил парень.
Улыбнувшись, Берди повернулась, чтобы уйти. Он по-прежнему глазел на нее.
