Орудие. Какой-то твердый и тяжелый предмет, способный проломить сзади череп мужчины. Берди прищурилась, пытаясь припомнить все, что увидела в кухне. Мысленно осмотрела испачканный кровью пол, но так и не припомнила, чтобы на полу что-нибудь, кроме нескольких пивных банок, лежало. Значит, убийца унес орудие с собой, спрятал где-то или выбросил в кусты. Или в реку. Но Тоби его найдет. Даже если орудие вымыли, на нем останутся следы, которые обнаружат эксперты-криминалисты. Смыть кровь не так-то просто. Ее следы сохраняются на долгие годы – они невидимы невооруженным глазом, однако они есть, и ждут только, когда их выявят. Как вину. Тоби обязательно найдет орудие преступления, а оно приведет к убийце даже в отсутствие других следов.
«В прошлый раз орудие убийства так и не нашли».
Берди оглянулась на хибарку, в которой погибли уже два человека. Наконец-то ее мозг заработал в привычном темпе. Важно только не спешить с выводами. Эти две смерти могут быть совершенно не связаны друг с другом. Или, напротив, тесно взаимосвязаны. А если между ними все-таки существует связь, неужели смерть Тревора Лэма – безжалостное убийство из мести? Неужели кто-то решил: око за око, зуб за зуб – и привел приговор в исполнение, не задумываясь о последствиях?
Или же вторая смерть воспринималась как мера, необходимая для защиты убийцы жены Лэма? Неужели убийца Дафны Лэм вышел из тени, только чтобы нанести новый удар?
У Лэма имелись причины вернуться домой, в Хоупс-Энд. В голове у него сложился некий извращенный план мести, и он приступил к его исполнению. Похоже, Лэм затаил злобу на всех и каждого, но имел на примете одну конкретную жертву – конечно, если в пабе сказал правду о разоблачении того, кто убил Дафну. Почему же Лэм не заметил, что ему самому грозит опасность? Неужели не понимал, что убийца попробует снова совершить преступление, лишь бы его не разоблачили? Берди поднялась и начала беспокойно вышагивать туда-сюда. Тревор Лэм был неглуп. И все-таки объявил о своих планах во всеуслышание в местном пабе. Этот поступок выглядел безрассудным.
«Тревор никогда и ничего не делает без причины».
Это заявление. В пабе. Самая громкая огласка, лучшая реклама, какая только возможна в Хоупс-Энде. Гораздо эффективнее, чем расклеить объявления на каждом дереве. Намного лучше, чем поместить их в местную газету. Люди разговорчивы. Лэмы, Цикада Бейкер, Сью Суини, молчаливые мужчины-наблюдатели. Все они разнесут известие. Филипп Хьюит тоже находился там, Берди хорошо помнила это. Он наверняка рассказал обо всем своим родителям.
При мысли о них Берди поморщилась, как от боли. По словам Джуда, Лес и Долли Хьюит до сих пор уверены в виновности Тревора. Ничто не поколебало их в этом убеждении. Все происходящее должно было стать для них невыносимой мукой. Вот только станет ли? Теперь, когда Лэм мертв? Разве они не добились наконец того, к чему стремились с самого начала?
Берди тряхнула головой, сунула руки в карманы и снова принялась ходить: несколько шагов по тропе, поворот, несколько шагов обратно, поворот… Вспомнив Джуда, вышагивавшего по ее номеру, она заставила себя остановиться. В воздухе разнесся звук, похожий на далекий колокольный звон. Возможно, последний удар часов на здании мэрии, эхо которого принес в эту даль порыв ветра. А потом Берди уловила еще один звук. Шум автомобильного мотора – где-то среди холмов за рекой. Буш приглушал звуки, трудно было определить, насколько далеко находится машина, но постепенно шум усиливался.
И вот наконец – вспышка света за деревьями. Красного света. «Скорая», едущая на большой скорости, но с выключенной сиреной. Конечно, сирена здесь ни к чему. Это даже к лучшему. Так приезд «скорой» привлечет меньше внимания и никого не разбудит – кроме Цикады и Сью в пабе. Фары мигнули, скатываясь под гору близ выгонов Хьюита и спускаясь к реке. Проследить дальнейший путь автомобиля не составляло труда. Значит, сквозь деревья все-таки что-то да видно. По крайней мере, в этом направлении. Заросли только кажутся непроглядными в темноте.
Послышался гулкий грохот – машина проехала по мосту. Ее путь отмечали отдельные вспышки красного света. Вскоре раздалось приглушенное урчание двигателя. И наконец – мужской голос где-то в начале тропы:
– Эй! «Скорая» здесь. Сюда ехать?
– Да! – отозвалась Берди и бросилась бежать на голос, освещая себе путь прыгающим лучом фонарика. – Да, сюда, сюда!
Она уже была возле крутого поворота тропы, как вдруг раздались вопли. Истерические, пронзительные, полные ужаса, они разносились над поляной за ее спиной, там, где стояла освещенная хибарка. Берди обернулась. Грохот, треск, внезапный громкий всплеск статических помех изнутри хибарки. Кто-то сбил транзистор с кухонного стола. Значит, кто-то…
Темная фигура вылетела из двери, споткнулась и растянулась на веранде. А вопли повторялись – еще и еще.
Глава 14
И воцарился хаос. По крайней мере, так показалось Берди. Грейс Лэм, свалившаяся с веранды, поползла прочь от хибарки, не переставая вопить. Орало радио, включившееся при падении на полную громкость. Повсюду, и вблизи, и вдалеке, захлебывались лаем собаки. Внезапно везде вспыхнул свет и засиял, словно маяки в темноте. Со стороны пригорка и дома Лэмов. С противоположного берега реки и дома Хьюитов. С дороги – там, где находился паб, и поодаль, в домах, обитателей которых разбудило любопытство или испуг. Светила фарами «скорая», остановившись у начала тропы. Светили фонариками врачи «скорой», водили лучами по зарослям, спеша на голос Берди.
Вскоре появились люди. Сами врачи, молодые и энергичные, один рослый, с зачесанными назад светлыми волосами, другой – пониже, коренастый, с серьгой и щетиной на лице. Они бросились к Джуду, склонились над ним и перестали обращать на Берди внимание. Сразу после них Розали и Чудик Лэм вынырнули, как тени, из кустов, обогнули Грейс и устремились к хибарке, глухие к призывам Берди остановиться. Отставший Джейсон завывал, продираясь через кусты, и жалобно причитал:
– Ну что там? Что там? Меня подождите! Ма-ам, мам!
Берди бросилась бежать через поляну, луч фонарика в ее руке мелькал, колени, казалось, больше не выдержат.
– Розали, Чудик, не трогайте ничего! – крикнула она и услышала, как замолчал транзистор.
Лежа на боку в пыли, Грейс выла и рыдала, содрогаясь всем телом. Берди взлетела на веранду и замерла в дверях. Розали и Чудик стояли над трупом Тревора, держась за руки. У Чудика – с голым торсом, в расстегнутых джинсах и рабочих ботинках без шнурков – по щекам катились слезы. Розали не плакала, но была так же бледна, как брат. У обоих руки и одежда были перепачканы кровью. Наверное, они встали на колени возле трупа, когда вбежали в дом, как сделала Берди. Старый маленький транзистор в треснувшем корпусе лежал на столе.
– Розали, мне очень жаль, но вы должны выйти из дома, – мягко произнесла Берди. – Полиция уже едет. Врач тоже. Выйдите и закройте дверь. Вы же не хотите ненароком затоптать улики.
Розали открыла рот и вдруг рассмеялась. Это был пронзительный, задыхающийся смех.
