С горьким удовлетворением Лес Хьюит наблюдал, как дочь пожинает плоды своего опрометчивого брака. Правда, отец и дочь виделись редко. Слишком много обидных и жестоких слов они наговорили друг другу. Но Долли, мать Дафны, поддерживала с ней связь и помогала, чем могла. Она умоляла дочь не выходить замуж так поспешно, однако не представляла для независимости Дафны такой угрозы, как Лес. Гордость не стала преградой между матерью и дочерью.
– Правда, я мало чем могла помочь ей, – шепотом добавила Долли. – Своих денег у меня нет. Только то, что удается сэкономить из денег на хозяйство. Все, что у Дафны было, она потратила на то, чтобы привести хибарку в порядок. Сделать ее пригодной для жизни. Починить крышу, например. Отец провел туда электричество. Но этим и ограничился. Говорил, что Дафна сама постелила себе постель. Вот пусть теперь сама и спит на ней. Он думал, что она уйдет от Тревора Лэма. Считал, что долго с ним не продержится. Но он, оказывается, совсем не знал Дафну. Она не сдалась. Ничего подобного. Не сбежала домой. Даже не подумала – после всего, что он ей наговорил. Я так и знала. Он запер ее в ловушку там, с этим человеком, так же надежно, как если бы связал. А потом… Дафны не стало.
Долли заморгала, словно очнувшись от транса, и уставилась на Берди.
– А я ведь даже имени вашего не знаю, – помолчав, произнесла она.
– Верити Бердвуд.
Долли Хьюит медленно развязала фартук и сняла.
– «Верити» значит «истина», – промолвила она и отвернулась. – Альбомы с фотографиями в кабинете. Вы все еще хотите увидеть их?
– Да.
– Тогда пойдемте, сейчас я их найду. Но с беспорядком вам придется смириться. Я уже несколько дней не вытирала пыль в доме.
Долли повесила фартук на крючок за дверью и повела Берди в глубь дома.
Глава 20
Прохладный сумрак. Тиканье часов. Мягкий ковер под ногами. Слабый запах полироля для мебели. Берди заморгала, стараясь охватить взглядом все, что ее окружало, и с нетерпением ожидая, когда глаза привыкнут к полутьме. Диван в синих цветах, кресла с такой же обивкой. Подушки: розовая, голубая, бледно-зеленая и бежевая. Мягкий блеск старого полированного дерева, камин, забранный медной решеткой; тесно заставленная полка над камином: веджвудские вазы, фарфоровые фигурки от «Ройал Далтон», мраморные и бронзовые статуэтки. По обе стороны от камина – шкафы с застекленными дверцами, полные книг, и серванты с посудой и безделушками.
Двустворчатые застекленные двери вели на веранду. Рядом с ними стоял рояль. Среди картин на бежевых стенах висели акварели в нежных тонах – вероятно, написанные самой Долли, – и репродукции старых мастеров. Возле дверей на веранду несколько кресел поменьше, с плетенными из тростника подлокотниками и гобеленовой обивкой спинок и сидений, были расставлены вокруг двух небольших низких столиков. Долли Хьюит провела по одному из них пальцем.
– Пыль, – виновато сказала она.
Берди еще раз огляделась. Для того чтобы вытереть пыль в этой комнате, понадобилось бы несколько часов. Все поверхности в ней были чем-нибудь да заставлены.
– У вас настоящая коллекция, – заметила она и наклонилась, чтобы рассмотреть бронзовую статуэтку на одном из столов: женщина с птицей. Огромные крылья птицы почти полностью заслоняли женщину. Сжавшись, она прикрывала руками грудь. Берди удивилась, вдруг сообразив, что перед ней сцена изнасилования.
– Леда с лебедем, – пробормотала она.
– Да, – кивнула Долли Хьюит, помолчала и добавила, делая над собой усилие: – Это подарок Дафны. На мой день рождения. Она увидела статуэтку в каком-то журнале. Ее выпустили в той же серии, которую я приобретала сама. По мотивам древних греческих и римских мифов. Люблю мифы. Всегда их любила.
Она обвела комнату рукой. Берди послушно огляделась. Да, верно. На полке над камином Персей торжествующе поднимал голову Медузы. Женственный юноша Нарцисс, склонившийся над миниатюрным прудом в окружении тростника, украшал один из книжных шкафов. На низком столике девушка стояла на коленях перед затейливо украшенным ящичком, приготовившись открыть его. Пандора, девушка, из-за любопытства которой в мир явились зло и беды.
– Прелестно… – неискренне пробормотала Берди.
– Заказывать Леду я не собиралась, – сообщила Долли. – Мне казалось, эта… тема не совсем подходит для украшения комнаты, предназначенной для отдыха.
А отрезанная голова с шевелящимися на ней змеями? Но Берди промолчала.
– Когда Дафна подарила мне ее, я, конечно, ничего такого ей не сказала, – промолвила Долли. – По-моему, она даже не знала миф о Леде. И не понимала, что именно здесь изображено. Просто помнила, что я покупаю статуэтки этой серии. Она так гордилась собой, упокой, Господи, ее душу! Так радовалась, что придумала для меня по-настоящему удачный подарок, да еще сюрприз! Вырезала купон, сняла деньги со своего банковского счета, отослала их и ни слова мне не сказала. Дафне нравилось устраивать мне сюрпризы в день рождения.
Слезы навернулись на глаза Долли Хьюит, и она достала из-за пояса платок.
– Сейчас вернусь, – пообещала Долли. – Только схожу за альбомами. Они в кабинете.
Она повернулась и неловко вышла через боковую дверь. Берди успела увидеть в щель полированный стол и стулья, блеск серебра и стекла в буфете. И еще одну дверь.
Берди бесшумно приблизилась к камину, осмотрела фарфоровую фигурку старушки, продающей воздушные шарики; еще одну фигурку – мальчика, пасущего гусей; акварель с изображением жакаранды в цвету, размеренно тикающие старинные часы. Рядом с часами бронзовый Персей злорадно скалился, подняв голову Медузы. Ее глаза были закрыты. Но змеи у нее на голове по-прежнему жили, извивались, шипели.
Берди продолжала красться по комнате. Выглянула в увешанный картинами коридор, ведущий к входной двери. В этот коридор выходило еще четыре двери. Видимо, спальни. Все они были закрыты. За одной из этих дверей предположительно отсыпался с похмелья Филипп Хьюит. Заходить в другие комнаты Берди не решилась. Поборов искушение, она вернулась туда, откуда пришла, и остановилась около рояля. На нем, рядом с букетом засушенных цветов в вазе, стояла фотография в серебряной рамке. Дафна. Та же фотография была помещена и в книге Джуда, и во всех газетах. Это был студийный портрет в непринужденной манере. Снятый, насколько помнила Берди, в день, когда Дафне исполнилось двадцать один год. За пять месяцев до ее свадьбы. Знали ли тогда ее родители, что она задумала? А сама Дафна? Берди уставилась на снимок. Раньше она никак не могла понять: Дафна Хьюит и Тревор Лэм. Это сочетание прежде казалось ей невероятным. А теперь – ужасающе неизбежным.
Девушка на фотографии, с распущенными каштановыми локонами, беспечно улыбалась миру. Красавицей она не была, но ее лицо выглядело милым, умным, искренним и оживленным. И решительным. И невинным. Пугающая комбинация. Фотограф сделал все, чтобы приглушить подлинное очарование налетом эффектности, усадил ее, попросил обернуться через плечо и поднять к лицу руки, чтобы в кадр попало подаренное на день рождения кольцо с маленьким бриллиантом, о пропаже которого стало известно через несколько дней после смерти Дафны. Но жизнь, кипевшая в ней, энергия сверкала в глазах, несмотря на все старания.
