Дафна дома, сидит за кухонным столом. Смотрит на пиво, встает, не говоря ни слова, и идет к плите. Ждала, ужин подогревала. Небось выкипело уже все и высохло. Но Тревор делает вид, будто не заметил. Подходит к ней и отдает посылку. Она улыбается. Довольна. Начинает открывать, осторожно рвет скотч, вынимает что-то завернутое в пузырчатую пленку.
Вот теперь самое время. Тревор рассказывает, что за ремонт машины запросили дороже, чем он думал. Жить следующие две недели им не на что. Придется ей продать кольцо. Ничего не поделаешь. Он выдавливает улыбку и обнимает жену за плечи.
Вид у нее ошарашенный. Она показывает ему палец. На пальце пусто. А он и не заметил. Несколько недель к ней не приглядывался. Тревор сжимает пальцы на ее плече. Дафна морщится. Он спрашивает, где кольцо.
Она продала его. Ради штуковины, которую держит в руках. Крашеной бронзовой то ли девки, то ли дерева. Подарочек для ее проклятой матери.
Тревор не верит своим ушам. Опять она его обставила. В бешенстве он теряет дар речи. Выхватывает эту штуку у нее из рук. Дафна визжит, требует отдать, боится, что он ее сломает. А он, оскалившись, бьет ее все той же штукой в висок, отталкивает от себя и снова бьет, так что она падает. И еще раз бьет…
Кровь растекается лужей по старому дощатому полу. У Дафны проломлен затылок. Она сначала дергается, как ягненок с перерезанным горлом, а потом затихает. Тревор понимает, что убил ее, и пятится. Все руки у него в крови, рубашка спереди – тоже. Бронзовую штуку, которую он все еще сжимает в руке, облепили кровь, волосы и мелкие осколки кости.
Орудие. Про него никто не знает. Его никто не видел, кроме него. Тревор быстро заворачивает его в пузырчатую пленку и сует обратно в коробку. Нужно просто спрятать его, и все. Без орудия никто ничего не докажет.
Шатаясь, он выходит на поляну. В отчаянии озирается, надеясь, что его вот-вот осенит. В реке будут искать. И под хибаркой тоже. И в кустах. Заметят свежую землю – сразу сообразят, что там закопано.
И вдруг Тревор вспоминает. Дерево опоссума! Дерево у тропы, на которое они часто лазили раньше вместе с Розали. Там жил старый опоссум, пока он не отравил хвостатую тварь. Дупло ему понадобилось самому. Там было удобно прятать кошельки одноклассников.
Вот и теперь оно ему пригодится. Для того и существует. Тревор бежит по тропе. До дерева близко. Он забирается на него. Теперь это сделать труднее, чем в детстве. Пару раз он чуть не валится на землю, но наконец добирается до дупла и, обхватив ствол одной рукой, другой сует внутрь коробку и присыпает листьями. Совсем он потерял форму.
Но все-таки справился. Тревор слезает с дерева. Его раздувает от гордости за то, как он все ловко придумал. Он бежит к своей машине. Потом скажет всем, что приехал домой и нашел жену мертвой. А что на нем кровь, так это он пытался ее поднять. Сообщит, что пропало кольцо с бриллиантом. Пока он сидел в пабе, кто-то явился в хибарку, убил его жену и кольцо забрал. Точный момент смерти им все равно не определить. Он-то знает. И орудия убийства нет. Повесить вину на него они не сумеют. Главное – не зевать.
Тревор снова в машине, голова кружится от выпивки и шока. Запускает двигатель, вдавливает в пол педаль акселератора и летит. Последнее, что он помнит, – огромное дерево у поворота надвигается на ветровое стекло и на него. Приходит в себя он уже в больнице, и какой-то мерзавец в форме не спускает с него глаз.
Его все равно прищучили. И никто не поддержал. Никто ему не поверил. Плевать им, что орудие так и не нашли. Плевать, что доказательств нет. Даже его адвокат не верил ему. Тревор сразу заметил. Эта сука, ее мать, заявила на суде, что он ее бил. Так все и закончилось. И влепили ему по полной, и засадили за решетку, и ключ выкинули.
И вдруг объявился Джуд. Святой Джуд. «Агнец на заклание». Тут-то Тревор и понял, что скоро выйдет на свободу. Да еще озолотится.
В тюрьме он кое-что почитывал. Даже диплом получил. Теперь образованный. Книжки про законы читал. Знает, что дважды за одно преступление не судят. И показания он давал не под присягой. Даже лжесвидетельство ему не пришьют.
Тревор поклялся себе: как только выйдет, вернется в Хоупс-Энд. И все поплатятся. Особенно Долли Хьюит. Пусть не только узнает, что он живет все там же, за рекой, невредимый и довольный, да еще и не бедствует. Пусть поймет, что это сделал он. Он позаботится, чтобы она в этом убедилась. Он слазит на то дерево и достанет коробку. Вынет из нее бронзовую уродину, заляпанную кровью ее драгоценной доченьки, и сунет Долли под нос. Скорее бы увидеть, как ее при этом перекорежит.
Мысли Берди неслись дальше, опережая голос Тоби, стремясь к финалу.
«А разве истина и справедливость не одно и то же?»
Она выполнила просьбу Джуда. Взяла на себя ответственность, как он попросил. Ту самую, взять которую на себя ему не хватило сил. Разве у нее был выбор?
Тревор Лэм возвращается домой из паба. Перед уходом он подмигнул Сью Суини, и теперь ждет ее в гости. За пять лет, пока его не было здесь, она малость подурнела. А прежде была очень даже ничего. Он запомнил.
Тревор пьет пиво и включает радио. Тут заявляется Лили. Он думает: а что такого? И решает потратить на нее минут пять. А потом выгоняет взашей. Сучка похотливая.
Тревор ждет Сью. После закрытия паба ей еще надо принять душ и навести марафет. Он ее знает. Любит она явиться к мужчине свеженькой, чтоб все было как нужно. Тревор берет еще пива.
Полночь. Он открывает очередную банку пива. В дверь стучат. Не тот, кого он ждет. Но Тревор доволен. Это только начало. Он выходит из дома, лезет на дерево. У Хьюитов заливаются собаки. Похоже, старина Лес режет ягненка. Очень кстати. Тревор несет спрятанную коробку к дому, прямо в кухню, под свет, показывает и торжествующе ухмыляется. Наконец-то выказывает все свое презрение. И смеется. Смеется при виде шока, замечает внезапную вспышку слепой ярости, но считает ее бессильной. Отворачивается, чтобы снова глотнуть пива…
И на него обрушивается удар. Секунда ужасающей боли. И мрак. Вечный мрак.
Берди сидела, сложив руки на коленях. Тикали часы.
– Я рада, что он умер, – произнесла Долли Хьюит. – Он заслуживал смерти. Тысячу раз. Он заслужил. Справедливость…
Муж обнял ее за плечи. Тоби поднялся. Берди облизнула пересохшие губы.
– Джуд просил передать вам его извинения, – сказала она. – Просил передать, что он не знал. Понятия не имел, что Тревор виновен. Он ничего не знал.
– Он просто делал то, что считал правильным. – Долли поднялась, прямая и тонкая в своем голубом платье. – Но он все исправил, – добавила она, подняв подбородок. – Думаю, мой муж убил бы Тревора Лэма, если бы не боялся за меня. Что я останусь одна. Я сама убила бы его, если бы хватило сил. Передайте Джуду Грегоряну от меня. И от моего мужа. И от моего сына… Скажите ему спасибо. За то, что должны были сделать мы. За убийство Тревора Лэма.
