– Тише… Иди за мной. – Мы прошли по коридору и юркнули в мою комнату. – Ты что здесь делаешь? – снова спросила я.
– У меня дома никто не знает, что я ушел. Просто я хотел срочно тебе кое-что показать. – Он опустился на край моей кровати и вынул из кармана телефон. – Я изучал ОКС. – Люк заметил мой растерянный взгляд и уточнил: – Опыт клинической смерти. Вот, смотри. – Он повернул экран ко мне. – В мире миллионы таких, как я. В Интернете полно их историй. Людей, которые вернулись с того света.
Он открыл блокнот в телефоне и вручил его мне. Я промотала длинный список имен, рядом с которыми стояло то, что они увидели, когда умерли: Яркий луч. Большое поле. Свет в конце тоннеля. Иисуса. Пламя. Щенка из детства. Бабушку.
Люк ухмыльнулся и поддел меня локтем.
– Вот это меня расстроило. Я свою бабушку там не встретил, а ведь я был ее любимчиком!
Настроение у него было явно хорошее. По крайней мере, лучше, чем в наши предыдущие две встречи.
– Что это за ссылки?
– Это их видео. – Люк провел пальцем по волосам, как будто подбирая слова. – Они все записали свои истории, но видишь ли, ни одна из них не похожа на мою. Я пытался найти какое-то объяснение, понимаешь?
Я вскинула брови.
– Почему для тебя это так важно?
Люк вздохнул.
– Потому что. Вчера я пытался заговорить об этом с Эмори, но она посмотрела на меня как на чокнутого. Она и слышать ничего подобного не желает, понимаешь? Ей не хочется думать о том, как я умер, и не хочется, чтобы я об этом думал, и она считает, что рано или поздно я обо всем забуду, если мы не будем это обсуждать, и…
– Все станет как прежде, – закончила я за него.
Он кивнул.
– В точку. Но… В этом-то и дело. Я не хочу забывать. Не хочу, чтобы все становилось как прежде. Не хочу становиться таким, как раньше. Твой папа правильно тогда сказал: пробудилась частичка моей души. Я изменился. Я больше знаю. Больше чувствую. – Он поднялся и принялся мерить шагами комнату. – После того как я уехал из церкви, мне претила даже мысль о том, чтобы вернуться домой, так что я проехал мимо поворота и неожиданно для себя вывернул на Тихоокеанскую трассу. И так и мчался дальше, пока не оказался у берега океана. Там я провел целую вечность, все размышлял о разговоре с твоим отцом и постепенно начал осознавать, что нет смысла тратить время на просмотр чужих видео и на изучение того, что случилось с другими людьми. Мне надо рассказать свою историю. Если я этого не сделаю, возможно, я забуду все мелкие подробности, понимаешь? – Он прижал кончики пальцев к вискам. – А я не хочу забывать.
Его слова напомнили мне о том, что я нашла в ходе собственного исследования.
– Душа слышит по-своему и воспринимает то, что неподвластно разуму, – процитировала я.
Люк кивнул.
– Здорово! Это из Библии или вроде того?
– Нет. Честно говоря, это Руми.
– Руми?
– Мусульманский поэт. Джалаладдин Руми
[20].
– О!
– Слушай, я раньше почти тебя не знала. Мы с прежним Люком, считай, были чужими людьми. Для меня неважно, каким ты был. Расскажи мне, что ты видел.
– Не могу.
– Конечно, можешь.
Он повертел головой, разглядывая мои стены. Посмотрел на крест над дверью, на полки с книгами и фотографиями в рамках, на которых были запечатлены я и мои друзья.
– Не здесь, – наконец ответил Люк. – Не сейчас. Но если я кому и расскажу, то только тебе, даю слово.
Его ответ вызвал у меня улыбку. И подал идею.
– Я почти каждый день выхожу на пробежку. Всегда бегу по одному и тому же маршруту, который ведет к моему любимому местечку на верхушке холма. Там лежит огромный камень, и мне нравится на него залезать и сидеть там, думая о своем, наблюдая за миром внизу. У тебя есть похожее место?
– Есть ли у меня любимый булыжник? – саркастически уточнил Люк. – Э-э… Нет. – Потом он посерьезнел. – Для меня это дорога. Я сажусь за руль, включаю музыку как можно громче и несусь вперед, пока не найду, где остановиться, – вот как вчера.
Мне понравился его ответ, но сейчас нам это не подходило.
– Тебе нужна какая-нибудь комната или вроде того. Чтобы там ты чувствовал себя в безопасности. Там, где тихо и спокойно, где можно побыть одному.
Люк задумался.
– Честно говоря, мне очень запомнилась твоя церковь. Именно там я так себя и чувствовал. Впервые за неделю собственные мысли не давили на меня и не пугали.
Прекрасно. В церкви как раз тихо.
– Давай снимем видео? Не для того, чтобы выложить в Интернет, конечно… А просто для тебя. – Я поняла, что он заинтересовался, и продолжила: – Ты сказал, что боишься забыть о том, что пережил. Если мы запишем видео, ты сможешь его пересматривать и восстанавливать в памяти мелкие детали. Еще ты мог бы показать его Эмори. Так тебе не придется ей ничего объяснять и подбирать слова.
Люк задумчиво нахмурился.
– Я тебе помогу, – продолжила я. – У нашего дирижера есть профессиональная видеокамера. Я попрошу его тебя снять. – Люк испуганно распахнул глаза, и я тут же добавила: – Или ты можешь поехать в какое-нибудь тихое местечко, устроить свой телефон на передней панели и сделать запись. И я тебе не потребуюсь.
Хотя на самом деле мне хотелось при этом присутствовать.
– Когда? – спросил Люк.
– Как будешь готов. Я тебя не тороплю.
Люк очень долго размышлял, и я почти не сомневалась, что он откажется.
– Встретимся завтра в то же время на углу под фонарем, – наконец сказал он.
Эмори
День 1
Мы с Люком познакомились в пятницу вечером, в последнюю неделю первого года старшей школы.
Он зашел в забегаловку со своими друзьями, когда я сидела там со своими вот уже несколько часов. Люк то и дело посматривал на наш стол, и Шарлотта спросила, не слабо́ ли мне подойти к нему и завести разговор.
Я не любила, когда меня брали на слабо́, и поэтому сразу поднялась и вскочила на стол. Официантка хмуро на меня покосилась, когда я перешагнула через жареную картошку, кофейные чашки и недоеденный чизкейк. Приземлившись на пол, я пошла прямиком к Люку. Когда я спросила, хочет ли он пересесть к нам, Люк встал из-за стола, и я взяла его за руку, как будто мы давно знакомы, и отвела к Шарлотте с Тайлером. Они подвинулись, чтобы Люк поместился рядом со мной.
– Я Люк Калетти, – сказал он.
Я это и так знала.
– Эмори Керн.
