– Барабанный бой, пожалуйста!
Я подумала, что она шутит, но мама показала на стол и вскинула брови. Я постучала пальцами по краю столешницы, а она тем временем разрезала скотч на коробке. Потом она открыла ее и достала коробку поменьше, белую и обернутую сверкающей золотой лентой.
– О-о, какая красота!
– Это всего лишь коробка, мам.
– Знаю… – Она потянула за край бантика, и лента слетела на стол. Потом мама сняла крышку, взяла карточку с верха стопки и протянула мне. Бумага была мягкой, приятного светло-зеленого оттенка. Мама взяла приглашение и прочитала вслух:
– Дженнифер Фицсиммонс и Дэвид Мендоцци почтительно просят вас прибыть на их свадьбу.
Она вытянула руку прямо у меня перед носом.
– Смотри, аж мурашки по коже!
У меня не было мурашек. У меня в горле стоял ком размером с Канаду. Но я изобразила улыбку, и мама продолжила любоваться приглашениями.
– О-о, здорово, что они с рельефом! – Она провела кончиком пальца по объемным буквам. – Изящно выглядит, правда?
Я не ответила, только порылась в коробке и спросила:
– Сколько ты заказала?
– Шестьдесят. В списке девяносто два гостя, и большинство из них – пары, но я решила взять карточек про запас, на случай, если решу еще кого-нибудь пригласить.
Я пододвинула к себе ее свадебную папку и просмотрела список. Девяносто две фамилии. Девяносто два человека придут на церемонию у холма, чтобы танцевать при свете белых фонариков под громадным навесом и наслаждаться вином и блюдами, на которые уйдут тысячи долларов. Скорее всего, бо́льшую часть списка составляли друзья Куска Дерьма, но кое-какие имена я узнала. Мамины коллеги. Подруги из старшей школы. Пары, раньше приходившие к нам на ужин, семьи, к которым мы приезжали в гости, или те, с кем мы проводили каникулы и отпуска.
Они все придут на свадьбу, но никто из них не удосужился позвонить или написать маме в тот год, когда она не могла встать с постели из-за депрессии. Я бы все отдала, если хотя бы один из этих так называемых друзей появился тогда на нашем пороге.
– Ты пригласишь Жаккаров? – спросила я.
– Разумеется. Мы целую вечность с ними знакомы. – Она развернула целлофан и начала раскладывать приглашения на две аккуратные стопки. – Будь добра, научись к тому времени находиться в одном помещении с Ханной и не устраивать сцен, потому что я не хочу, чтобы ваша дурацкая ссора испортила мою свадьбу!
– Она не дурацкая, – проворчала я.
Я еще раз посмотрела на список. Ну, по крайней мере, Люк с Эддисон и их родители тоже придут. Я смогу затеряться между ними.
Я заглянула в коробку и увидела еще один целлофановый сверток с ярко-синим бантиком.
– А это что?
Мама достала его, развязала ленту и отбросила ее на стол.
– О, Эмори. Смотри. Это приглашение с датой.
На фоне была напечатана фотография мамы и Дэвида на пляже. Он стоял на одном колене и протягивал ей кольцо, а она прикрывала рот ладонью, и вид у нее был изумленный. Этот снимок сделал местный фотограф. На самом деле Кусок Дерьма попросил у мамы руки у нас дома. Когда я пошла гулять в субботу вечером, у нее на пальце не было кольца, а когда я вернулась, оно появилось.
– Мы начнем их рассылать в эти выходные. В журналах пишут, что приглашения с датой полагается отправить за шесть-восемь месяцев до свадьбы, так что я уже отстаю!
Эти выходные.
А потом дороги назад уже не будет.
Ханна
По идее, я должна была уже устать от видео Люка, потому что пересмотрела его бессчетное количество раз, но всякий раз воспринимался как первый.
Люк посмотрел в камеру и произнес:
– Я очень рад, что выжил, но не сомневаюсь, что однажды вернусь в ту воду. Я еще не готов покинуть этот мир, нет, но я больше не боюсь смерти.
Экран потемнел, и в салоне повисла тишина.
– Как тебе? – спросила я.
Он поморщился.
– Нормально, наверное. Странно вот так вот на себя смотреть. Я тут такой… уверенный и последовательный. А на самом деле у меня почти всегда в голове хаос.
– Ты говорил искренне.
– Да. – Он провел пальцем по экрану, отматывая видео в начало. – Я вряд ли смогу это повторить, но…
– Ты рад, что мы сняли видео?
Он улыбнулся.
– Да, рад.
Он снова включил запись, и мы посмотрели ее еще раз. Мне вспомнились слова Аарона. Я посмотрела на Люка. Он выглядел расслабленным. Счастливым. Я никогда не видела его таким сияющим.
– Честно говоря, я обещала кое-что у тебя спросить, – призналась я, когда видео закончилось. Я старалась говорить быстрее, чтобы не струсить. – У нас в школе скоро пройдет День открытых дверей, очень крупное событие. Там мы убеждаем ребят поступить в «Завет». Будет выступать «Рассвет Воскресения» и танцевальный кружок тоже. Некоторые расскажут о себе короткие истории.
Люк нахмурился.
– Если я правильно понимаю, к чему ты ведешь, – нет, ни за что.
– Почему нет? Зал тот же самый, только в нем все скамьи будут заняты. – Я пошутила, чтобы разрядить атмосферу, но Люк даже не улыбнулся.
– Ни за что, – повторил он.
– Понимаю. Я знала, что ты откажешься. Папе как раз нужно, чтобы кто-нибудь еще вызвался произнести исповедь, а так вышло, что он зашел в будку звукозаписи, когда Аарон редактировал твое видео, и пришел от него в полный восторг. Он подумал…
Люк меня перебил.
– Погоди. Аарон показал это твоему папе?
Я морально подготовилась к тому, что сейчас на меня набросятся с обвинениями в халатности.
– Это была случайность. Извини, пожалуйста.
Я ожидала, что Люк рассердится или смутится, но он, похоже, совсем не расстроился.
– Ну, не страшно. Это же твой папа. Он тоже там был, когда все произошло, так что… – Люк осекся. – Так это он хочет, чтобы я выступил на этом вашем Дне?
– Да.
– Зачем?
Вопрос меня удивил, но Люку было искренне интересно, какой может быть прок от его выступления.
– Его тронула твоя история, и он считает, что она найдет отклик и у других. Ею легко проникнуться, понимаешь? Ты обычный парень, и с тобой случилось нечто невероятное. К тому же есть в тебе нечто притягательное. Тебя хочется слушать и слушать.
Люк постукивал пальцами по рулю, обдумывая мои слова. Я не собиралась на него давить, но у меня из головы не шел наш с Аароном разговор в будке звукозаписи.
– Похоже, тебе становится лучше, когда ты делишься произошедшим с другими. К тебе вернулись сон и аппетит. Когда ты появился у меня на крыльце, ты выглядел несчастным и разбитым. А теперь ты такой же, как раньше. Таким я помню прежнего Люка.
