– Не волнуйтесь, мадам, я не посмею, – сказал сэр Чарльз; выражение усталости на его лице внезапно сменилось совершенно очаровательной улыбкой.
– О, Чарльз, какой же вы!.. Видите ли, дело в том, что после того ужасного нападения на почтовый дилижанс в Хаунслоу в прошлом месяце мы просто ума не приложим, как доставить Нэн домой! Вы, верно, знаете, что весь этот год она была пансионеркой в семинарии мисс Титтерстоун на Куин-сквер. Мы обещали забрать ее домой на Рождество, но зимой папа заболел, и ничего не вышло. Теперь мы в растерянности: нам доверено единственное дитя моего бедного брата, убитого на этом ужасном полуострове
[3]… Разве можно подвергнуть ее опасностям, отправив в путь одну, без сопровождения какого-нибудь джентльмена? Уверяю, она не доставит вам хлопот, Чарльз, – серьезно добавила мисс Мэссингэм, – потому что мы пошлем за ней в Бат ее старую няньку. Вам нужно лишь не упускать из виду их карету, тогда мы будем спокойны.
Если сэр Чарльз и удивился, почему генерал Джеймс Мэссингэм счел, что его присутствие в пределах видимости кареты обеспечит лучшую защиту его внучки от разбойников, чем вооруженный эскорт, то не подал виду. Как не выдал и своего нежелания принимать на себя ответственность за неизвестную мисс из Бата. Возражения выдвинула леди Уэйнфлит.
– Я рассчитывала, что на Рождество Чарльз останется со мной! – сказала она. – Сегодня ко мне приезжала Алмерия и заверила, что несколько недель проведет в Бате. Она остановится в Кэмден-плейс у тетушки. Стауэрбридж, ее брат, доставит ее всего через несколько дней после нашего отъезда.
Мисс Мэссингэм приуныла. Заметка о том, что сэр Чарльз Уэйнфлит, самый богатый из баронетов, наконец осуществил мечту разорившегося графа Элфорда и сделал предложение Алмерии Сполдинг, старшей дочери этого обнищавшего пэра, появилась несколькими неделями ранее в «Газетт», и она признала, что в этом случае предпочтение должно быть отдано Алмерии, а не ее племяннице.
Аккурат в этот миг с лица сэра Чарльза исчезло безучастное выражение.
– Алмерия едет в Бат? – переспросил он.
– Да. Разве не чудесное совпадение? Я как раз собиралась тебя обрадовать, когда сообщили о визите Луизы.
– Напротив! Об этом обстоятельстве меня следовало уведомить заранее. Я уже назначил встречи, которые не могу отменить. Не в моей власти, мадам, задержаться в Бате долее, чем на пару ночей.
– Ты ведь не хочешь сказать, что уедешь из Бата, не дождавшись Алмерии? Это невежливо! – воскликнула его мать – Боже мой, ты можешь встретиться с ней в дороге!
– Если отложить отъезд до ее появления, – поспешно ответил сэр Чарльз, – то, боюсь, я уже никуда не уеду. К тому же меня замучает совесть, если я откажу в просьбе такому старинному другу, как генерал. Буду счастлив, мисс Мэссингэм, обеспечить вашей племяннице любую защиту, на которую я способен.
Леди Уэйнфлит сочла невозможным продолжать спор, поскольку мисс Мэссингэм тотчас принялась выражать сэру Чарльзу свою бесконечную признательность. Она сказала, что, сколько бы ни благодарила его, все будет недостаточно, и продолжала рассыпаться в комплиментах, пока сэр Чарльз провожал ее до кареты. Когда он снова вошел в гостиную, леди Уэйнфлит начала было просить сына отказаться от мысли так быстро уехать из Бата.
– Раз туда собирается Алмерия…
– Именно это обстоятельство все и решило, – перебил ее сэр Чарльз. – Через несколько месяцев я буду обязан проводить все свое время в компании Алмерии. Позволь мне насладиться остатками свободы!
– Чарльз! – Голос матери дрогнул. – О, дорогой! Если б я знала, как ненавистен тебе этот брак, то никогда бы… Не в моей власти заставлять тебя жениться против воли. Но в течение стольких лет это было делом решенным, и вроде бы ты не испытывал tendre к другой женщине, да и тебе уже за тридцать, так что…
– Да, да, мадам! – нетерпеливо оборвал он. – Знаю, пора остепениться. Несомненно, Алмерия делает мне большое одолжение. И, конечно, мы созданы друг для друга. Но в Бате на Рождество я не останусь!
2
Восемь дней спустя, прежде чем познакомиться со своей юной подопечной, сэру Чарльзу пришлось побеседовать с двумя благообразными старыми девами в чепцах и перчатках, заметно взволнованными появлением в приемной высокого джентльмена подозрительно красивой внешности, одетого в дорожное пальто с не менее чем шестнадцатью пелеринами. Здесь же стояла застенчивая школьница в скромной мантилье и шапочке, почти полностью скрывающей заплетенные волосы. Она не проронила ни слова, пока мисс Титтерстоун заверяла сэра Чарльза, что дорогая Анна не причинит ему неудобств. Одобрив это заявление, мисс Мария с довольно странной тревогой в голосе добавила, что Анна, по ее мнению, будет вести себя как положено. Обе леди будто находили утешение в присутствии миссис Фиттон, которая все это время нежно улыбалась своей воспитаннице.
Сэр Чарльз с изумлением подумал, уж не подозревают ли его благородные леди в дурных намерениях по отношению к девушке в нелепой шапочке и мантилье. Их очевидная обеспокоенность показалась ему абсурдной.
После прощальных напутствий путешественники вышли на Куин-сквер, где их ожидали два экипажа: запряженная парой почтовая карета и элегантная коляска. Мисс Мэссингэм большими серыми глазами внимательно осмотрела последнюю, но ничего не сказала. И только когда сэр Чарльз усадил ее в карету, спросила:
– Не будете ли вы столь любезны, сэр, чтобы остановиться на несколько минут в магазине мадам Люсиль на Милсом-стрит?
– Конечно. Я распоряжусь, чтобы ваш форейтор туда заехал, – ответил он.
По прибытии на Милсом-стрит сэру Чарльзу оказалось достаточно бросить взгляд на заведение мадам Люсиль, чтобы понять: мисс Мэссингэм собралась к портному верхней одежды. Заверив его, что долго ждать не придется, она скрылась в дверях в сопровождении миссис Фиттон, чья улыбка, как заметил сэр Чарльз, уступила место выражению мучительного беспокойства.
Время шло. Сэр Чарльз достал часы и нахмурился. Комнаты для ночевки были заказаны в Спинхэмленде, до которого целых пятьдесят пять миль, а путешествие и без того началось с опозданием из-за неумеренной разговорчивости мисс Титтерстоун. Лошади беспокойно топтались. Сэр Чарльз провел их до конца улицы и обратно. Когда он повторил это упражнение еще несколько раз, глаза его засверкали, и кучер возрадовался, что ждать сэра Чарльза заставляет не он, а юная леди.
Еще через двадцать минут из магазина выпорхнул некто, в ком сэр Чарльз с трудом признал мисс Анну Мэссингэм. И дело было даже не в бархатной мантилье малинового цвета, а в слишком уж фасонистой шляпке с отделанными присборенным шелком широкими полями и высокой тульей, украшенной страусиными перьями. Этот предмет дамского туалета крепился на голове при помощи широких атласных лент, завязанных под ухом изящным бантом, и демонстрировал в выгодном свете волнистые темные волосы мисс Мэссингэм, которые теперь легкомысленно развевались на ветру. Модный образ дополняли меховая горжетка и муфта. На руках у девушки, свесив передние лапы, сидел щенок неизвестного происхождения со скрученным в колечко хвостом. Данное обстоятельство не сразу привлекло внимание сэра Чарльза, поскольку взгляд его был прикован к несуразной шляпе.
