– Мадам, брат рассказывал, что у вас очаровательная дочь.
«Об этом леди Педнор не знала, когда пыталась перечеркнуть мои надежды», – размышляла миссис Уингэм, поднимаясь по лестнице к парадному входу своего дома.
Фанни собиралась на пикник в Ричмонд-парк, но экипаж с Альбемарль-стрит еще не прибыл. Мать застала ее в раздумьях о том, что надеть поверх муслинового платья: короткий зеленый жакет или шелковую шаль. Миссис Уингэм высказалась в пользу шали и спросила, кто будет на пикнике. Завязывая соломенную шляпку, из-под которой выбивались темные кудри, Фанни ответила:
– Не знаю, мама. Ожидаются две кареты, затем экипаж мистера Уитби, а еще Элиза сказала, что большинство джентльменов будут верхом, так что гостей соберется довольно много. По-моему, со стороны миссис Стреттон было очень любезно пригласить меня, правда?
Миссис Уингэм согласилась, добавив тем не менее:
– Надеюсь, ты вернешься не поздно, дорогая, чтобы отдохнуть перед собственной вечеринкой. Думаю, тебе следует выбрать платье с кружевами и взять у меня жемчуг.
– А я полагаю, что жемчуг тебе пригодится самой. И не вздумай надеть ту отвратительную шляпу без полей. Ты в ней выглядишь как престарелая дама и вовсе не похожа на мою ненаглядную мамочку! – парировала Фанни, тронула губами щеку матери и, отвернувшись, принялась искать перчатки. – Мы разослали очень много приглашений, да? Напомни, сколько будет гостей?
– Около пятидесяти, – с ноткой гордости ответила миссис Уингэм.
– Боже милостивый, какая же будет теснота! Надеюсь, все наши близкие друзья? Шанклинсы, Йевилсы и лорд Харлестон?
Последнее было произнесено легкомысленным тоном. Миссис Уингэм, не видевшая лица дочери, спокойно ответила:
– О да!
– Ну конечно! – сказала Фанни, выбирая между парой шелковых митенок и парой французских перчаток. – Мама?
– Да, родная?
– Мама, тебе… нравится лорд Харлестон? – робко спросила Фанни.
Какие бы далекоидущие планы ни строила миссис Уингэм, она скорее отказалась бы от них, чем поделилась ими со своей целомудренной дочерью. Поэтому невозмутимым тоном она сказала:
– Да, очень! А тебе?
Дочь повернула к ней пылающее лицо.
– О, мамочка, еще как нравится! По-моему, это самый милый человек из всех, с кем мы познакомились в Лондоне. С ним можно поделиться самым сокровенным, и он обязательно все поймет, – порывисто сказала Фанни и внезапно обняла мать. – Мамочка, любимая, я так рада, что он тебе нравится!
Миссис Уингэм, обнимая дочь, почувствовала, как слезы – слезы признательности – защипали глаза, но тут же исчезли, потому что кто-то тихо постучал в дверь. Вошедший слуга сообщил мисс Уингэм, что экипаж миссис Стреттон ее ждет.
3
Отдохнуть после пикника Фанни не успела, однако вечером на приеме все равно блистала. Несколько человек выразили восхищение ею, а лорд Харлестон, протянув хозяйке бокал шампанского, заметил с очаровательной улыбкой:
– Вас можно поздравить, мадам! Никогда не встречал столь восхитительного создания, как ваша дочь. Так и пышет здоровьем! Какая искренность, какая манера держаться! Полагаю, характер у нее не менее прекрасен, чем лицо.
– Да, милорд, она славная девушка! – Краснея от удовольствия, миссис Уингэм подняла на него взгляд. – Я действительно считаю ее прелестной, хотя, возможно, мое мнение и необъективно. Красота у нее от отца.
– Неужели? – удивился его светлость, присаживаясь рядом с ней на софу. – А я в ней улавливаю черты ее мамы.
– Ничего подобного! – настойчиво возразила вдова. – Мой муж был поистине красив.
– Правда? Я не имел чести быть знакомым с покойным мистером Уингэмом. Сегодня он, несомненно, гордился бы дочерью. – Все это время лорд Харлестон не сводил глаз с Фанни, болтавшей неподалеку с джентльменом, концы воротника которого стояли слишком уж высоко. Его светлость вновь перевел взгляд на миссис Уингэм и добавил: – И ее мамой тоже. Сочетание в девушке ума и красоты в наше время редкость, мадам. Фанни мне говорила, что своим образованием обязана вам.
– Так и есть! – призналась миссис Уингэм. – У меня не было возможности нанимать для Фанни гувернанток и учителей. Если вы полагаете, что у нее нет недостатка в знаниях, то эту похвалу я действительно принимаю на свой счет.
– Могу добавить, что никакие гувернантки и учителя никогда не добились бы столь впечатляющих результатов.
– Вы мне слишком льстите, милорд! – только и смогла произнести миссис Уингэм.
– Я никогда не льщу, – ответил он, забирая пустой бокал из ее руки. – По-моему, сюда направляется леди Лутон. У меня к вам есть один разговор очень личного характера; впрочем, сейчас для него не время и не место. Могу я просить вас назначить мне встречу для частной беседы, когда вам будет удобно?
Охваченная душевным волнением, миссис Уингэм едва вымолвила:
– Как пожелаете, милорд! Буду счастлива вас принять.
Когда рядом с ними возникла леди Лутон, он встал.
– Скажем, завтра в три часа вас устроит?
Вдова кивнула, лорд Харлестон поклонился и отошел. Мгновение спустя она с удовольствием заметила его высокую, ладную фигуру возле Фанни. Девушка с милой улыбкой протянула руку, которую он на секунду задержал в своей ладони. Он сказал что-то шутливое, от чего она вспыхнула и засмеялась. От их счастливого вида у вдовы вдруг слегка защемило сердце. Она подумала, что чрезмерная сосредоточенность на Фанни вызывает в ней глупую ревность, и решительно повернулась к миссис Лутон.
4
На следующий день миссис Уингэм, вернувшись из магазинов и будучи уверенной в том, что у дочери после обеда не назначено никаких встреч, удивилась, что обед из холодного мяса и фруктов подан только на одну персону. Она спросила дворецкого – нанятого, как и дом, на один сезон, – ушла ли мисс Фанни вместе с горничной.
– Нет, с джентльменом в военной форме.
От дурного предчувствия вдова побледнела и лишь едва слышно повторила:
– С джентльменом в военной форме…
– С неким мистером Кентоном, мадам. Мне показалось, что мисс Фанни с ним хорошо знакома. Даже слишком хорошо, если я вправе так выразиться, мадам!
Мисс Уингэм постаралась взять себя в руки:
– О, мистер Кентон наш давний друг! Я понятия не имела, что он в городе. Он и мисс Фанни ушли вместе, я вас правильно поняла?
– Да, мадам, уехали в наемном экипаже. По-моему, в сторону Сити. Мистер Кентон приказал кучеру высадить их в Темпле.
Упоминание этого респектабельного адреса ничуть не успокоило взволнованную миссис Уингэм. Весь район от Темпл-бара до собора Святого Павла представлялся ей в высшей степени зловещим. В голове на передний план выступили мысли о тайных бракосочетаниях на Флит-стрит, коллегии юристов по гражданским делам и разрешениях на венчание без огласки имен. У нее задрожали колени, пришлось опуститься в кресло. Дворецкий протянул поднос, на котором лежала свернутая треугольником короткая записка, нацарапанная карандашом на скорую руку:
