– О нет! Если бы я сразу знала, что вы и есть лорд Ротерфильд, я бы никогда так о вас не подумала.
Его светлость поднес руку девушки к губам. Тонкие пальчики дрогнули и сжали его ладонь. Он поднял глаза, но не успел ничего сказать – в комнату вошел лорд Солтвуд. Молодой человек с широко раскрытыми глазами застыл как вкопанный на пороге, открыл от удивления рот, потом вновь закрыл его и судорожно сглотнул.
– Добрый день! – с холодной учтивостью поздоровался Ротерфильд. – Вы должны простить меня за то, что я не смог вас принять, когда вы давеча ко мне заезжали.
– Я приезжал… хотел… Я написал вам письмо! – выговорил наконец Чарли.
– Все верно, и я приехал сообщить, что мне его передали. Я вам очень обязан и прошу забыть о ссоре.
– Сами п-приехали ко мне? – потрясенно выговорил Солтвуд.
– Да, потому что, насколько я понимаю, вы – глава семьи, и у меня к вам просьба. Очень надеюсь, что случившееся между нами не вызовет у вас к ней отвращения.
– Нет, нет! То есть, конечно, я сделаю все, что в моих силах! Буду очень счастлив… Не соблаговолите ли пройти в библиотеку, милорд?
– Благодарю вас.
Ротерфильд улыбнулся Доротее, которая с беспокойством в глазах смотрела на него.
– Сейчас я должен вас покинуть, однако полагаю, леди Солтвуд разрешит мне завтра ее навестить.
– Да, конечно, я уверена… то есть надеюсь, что разрешит, – пролепетала Доротея.
Глаза Ротерфильда весело блестели, однако, церемонно поклонившись, он вышел вслед за лордом Солтвудом. Доротею же одолела буря эмоций, главной среди которых был страх, что из-за слабого здоровья леди Солтвуд не найдет в себе сил принять его светлость. Когда некоторое время спустя явно чем-то огорошенный брат поднялся в гостиную, Доротея решила, что ему все рассказали о ее выходке, убежала к себе в спальню и залилась горючими слезами. Из пучины тоски и печали ее вывели звуки, в которых она безошибочно узнала истерический припадок Августы. Наскоро вытерев щеки, Доротея побежала вниз узнать, не нужна ли помощь, и поддержать мать в этом суровом испытании. К своему изумлению, она обнаружила, что леди Солтвуд, которую она оставила лежащей с изможденным видом на софе, не только крепко стоит на ногах, но и прекрасно выглядит. И еще больше удивилась, когда больная нежно ее обняла и сказала:
– Дорогое мое дитя! Честное слово, мне кажется, что я сплю! Ротерфильд!.. Графиня!.. А ты, хитрая кошечка, ни единым словом не обмолвилась, что вы с ним знакомы! Ведь ты даже еще не выезжала! Тебя нужно представить свету немедленно – таково мое твердое решение! Завтра он приедет ко мне с визитом. Как хорошо, что у вас с Августой один размер! Наденешь шелковое платье, которое ей только что сшила Селестина. Я всегда знала, что так и случится! Никогда в жизни я еще не была так счастлива!
– Представить свету? – переспросила озадаченная Доротея. – Надеть платье Августы? Мама, вы о чем?
– Мое невинное сокровище! – воскликнула леди Солтвуд. – Я почти не знаю лорда Ротерфильда. Скажи, любовь моя, тебе… он нравится?
– Мама! – воскликнула Доротея. – Он в точности как сэр Чарльз Грандисон или лорд Орвиль, только намного, намного лучше!
– О, милая!.. – восторженно вздохнула ее светлость. – Чарли, ты почему стоишь как истукан? Пойди и принеси Августе кувшин с водой! Сейчас не время для истерик.
Азарт
В тусклом свете оплывших свечей девушка стояла неподвижно, будто статуя, заломив в отчаянии руки, на лице – ни кровинки. Простое муслиновое платье, отделанное синей тесьмой, никаких украшений, если не считать вплетенной в золотистые волосы ленты… Девушка не смотрела ни на сводного брата, ни на кого-либо из остальных пяти мужчин. Впрочем, она знала всех сидящих за столом посреди этой комнаты, разогретой огнем множества свечей: при входе она успела обвести их быстрым взглядом из-под опущенных ресниц. Лорд Амберфильд спал, подложив руку под голову. Мистер Мармадьюк Шепли, чуть менее пьяный, чем Амберфильд, развалился на стуле и хихикал. Сэр Томас Форт сидел с мутным взором и багровым лицом. Мистер Лайонел Уинтер глупо улыбался. Темная шевелюра маркиза Карлингтона растрепалась, щегольской галстук съехал набок, на щеках играл лихорадочный румянец, блестящие глаза смотрели весело и беспечно.
Кроме них здесь присутствовал сводный брат девушки Ральф, в ответ на нетерпеливые призывы которого ей пришлось среди ночи встать с постели, одеться и спуститься в эту душную комнату. Откинувшись на спинку стула, он сжимал в одной руке коробочку с костями, а другой пытался наполнить пустой бокал. Несколько капель вина упали на сукно, сэр Ральф выругался и протянул бутылку соседу слева.
– Наливайте, Лайонел! Наливайте! – икнув, велел он. – Послушайте, милорд… послушайте, Карлингтон. Хотите продолжить, а? Только я уже проигрался, понятно? У меня осталась единственная ставка, и это моя сестра!
Он затрясся от смеха и ткнул пальцем в сторону девушки. Та по-прежнему стояла неподвижно, ее взгляд застыл где-то в воздухе, над головой красавца Карлингтона.
– Она – моя последняя ставка, джентльмены! Кто покроет?
– Это же мисс Хе… Хелен, – выговорил мистер Уинтер и с умным видом кивнул.
– Черт побери, Морланд, так нельзя! – возмутился сэр Томас, вставая из-за стола. – Мисс Морланд… ваш покорный слуга, мадам! Амберфильд… милорд, очнитесь! Среди нас леди!
Он наклонился к спящему виконту и потряс его за плечо.
– У меня пусто, банкнот больше нет – все у Карлингтона, – промычал лорд Амберфильд.
– Фредди, дружище, говорю вам, неправильно играть на леди.
– Ничего не могу поставить… Совсем ничего… Я иду спать… – отозвался лорд Амберфильд.
Мистер Мармадьюк Шепли обхватил руками голову, словно хотел придать ей устойчивость, и невнятно изрек:
– Все вино, будь оно неладно! Ральф, вы пьяны!
Сэр Ральф громогласно захохотал и потряс коробочкой с игральными костями.
– Кто покроет? – повторил он. – Что скажете, Лайонел? Хотите в жены эту негодницу, мою сестру?
Мистер Уинтер кое-как встал на ноги.
– Сэр, – обратился он к хозяину, округлив глаза, – позвольте заметить… никто не покроет такую нелепую ставку!
Злобный взгляд сэра Ральфа упал на Карлингтона. Тот хмуро рассматривал девушку из-под темных как смоль бровей. У левой руки маркиза валялись смятые бумажки – выигранные банкноты. Гинеи стопками стояли рядом с локтем и россыпью лежали под ладонью. В затуманенном мозгу сэра Ральфа мелькнула мысль, что он впервые видит на лице молодого маркиза столь острый азарт. Он наклонился и с издевкой спросил:
– Ну что, милорд, покроете? Или отказываетесь от ставки?
Взгляд Карлингтона – не остекленевший и на удивление живой – медленно сосредоточился на сэре Ральфе.
– Это я-то отказываюсь?
