– Но я куда страшнее, чем эта белобрысая крыса.
Хм... Оригинальное сравнение, ничего не скажешь, но мы сейчас не об этом.
– А что – любят только за внешнюю красоту? – улыбнулась уголками губ. – И ты не страшная, не наговаривай на себя.
Одри недовольно фыркнула и схватила выбившуюся прядь волос:
– Вы только посмотрите – я же мышь. Самая настоящая. Этот цвет... Серый и безликий. А очки?
– Зря ты так, – досадливо поморщилась, вспомнив, что именно так и назвала ее, когда увидела впервые.
– Не зря, – тихо вздохнула она. – Он даже не смотрит в мою сторону.
Вообще, Барри не казался глупым и пустоголовым. Немного странным и замкнутым – возможно, но не глупым. И если быть до конца откровенной, я тоже не знаю, что он нашел в Мике. Ведь в девушке, кроме тонны яда, больше и нет ничего. Неужели для него тоже важно симпатичное личико? А как же общие темы для разговора, увлечения и молчание одно на двоих?
Или я ошибаюсь, и Мика совсем не та, от кого стоит бежать без оглядки? Не-е-ет, уж эта мысль совершенно абсурдна.
– Если не смотрит, то, может быть, он не твой человек? Не тот, ради кого стоит лить слезы и называть себя «мышью»?
Одри бросила на меня такой красноречивый взгляд, что я поняла – мои доводы и объяснения ей не нужны. Что ж, буду надеяться, что ее влюбленности все же пройдет, или же Барри резко поумнеет и обратит на девушку внимание.
Доктор Аттэ встретил нас радушно, говорил без умолку и то и дело подшучивал над Одри, так что буквально через несколько минут с ее лица пропала мученическая маска, и она вновь улыбалась – широко и открыто. И глаза загорелись.
С переломом все оказалось отлично – кости срослись хорошо, и если бы ни периодические боли, то Одри бы и не вспомнила о том, что с ней произошло. Для таких случаев мы вручили ей мазь и объяснили, как ей пользоваться.
А когда девушка ушла, оставив нас наедине, доктор недовольно нахмурился:
– И сколько ты за эти дни спала, милочка?
Почему, при упоминании сна, мне на ум сразу приходит кровать Винса и мое в ней пребывание? Ах, да, наверное, потому, что я там действительно побывала. И узнай об этом хоть кто-то – общество с радостью поставит на мне клеймо продажной женщины. А Ниана в первых рядах предложит мне работу на улицах ночного города.
– Не очень много, – ответила уклончиво и смущенно улыбнулась.
– Эх, молодежь, – ворчливо отозвался он. – Не бережете здоровье, а потом будете маяться, вот как я – то кости болят, то сердце, то давление скачет.
– Та-а-ак, вы плохо себя чувствуете? – пришел мой черед возмущаться.
Вот только этого старого лиса так просто с дороги не сбить:
– А мы разговор не про меня ведем, – погрозил пальцем. – Если завтра увижу эти чернющие мешки под глазами, то заберу обратно материал про ловушки и отошлю в столицу. Все понятно?
И как его не послушаться? Это же просто невозможно... Пришлось клясться, что сегодня ночью я непременно высплюсь. Надеюсь, мне удастся не нарушить данную клятву.
А после доктора Аттэ, я пошла к ректору. Благо вторая лекция у меня отсутствовала. Да и сегодняшний день на удивление не загружен встречами со студентами.
В приемной, что-то усердно печатая на машинке, сидела Тильда. Девушка была так сосредоточена, что я не сразу решилась дать знать о себе.
– К-хм, – наконец, кашлянула, привлекая ее внимание.
Тильда вздрогнула всем телом и подняла на меня взгляд.
– Светлого дня, – поприветствовала с улыбкой, но девушка в ответ не улыбнулась. Затравленно оглянулась на кабинет ректор, откуда доносились приглушенные голоса, и удрученно покачала головой:
– Светлого. Ты к нему? – а дождавшись кивка, продолжила: – Приходи позже, сейчас не самое подходящее время.
Улыбка пропала и с моих губ.
– Что случилось?
Тильда тяжело вздохнула, и тихо произнесла:
– Сама еще толком не знаю, но мне кажется...
В этот момент дверь распахнулась и с силой ударилась о стену. Из кабинета магистра Стила вылетела тощая, как жердь, женщина. Она тяжело дышала, а по ее лицу расплывались ярко–красные пятна.
– Не смей даже останавливать меня, я все ей выскажу! – бросила она себе за спину.
И тут же ей вдогонку послышался невнятный лепет ректора:
– Дорогая, не нужно скандала, это же упадет тенью на академию!
Почему-то его словам я даже не удивилась – было бы странно, если бы магистра начало заботить что-то еще, помимо репутации академии, на которую может упасть тень.
– Тенью? – взвилась женщина, и обернулась, чтобы выйти и из приемной, но тут ее взгляд остановился на мне. И в этих черных глазах полыхнуло что-то очень нехорошее, что-то , что явно доставит мне проблем.
– Так это ты? – севшим голосом просипела она. – Это ты, выскочка из столицы, – сделала шаг ко мне, а я в то время попятилась к двери. – Это из-за тебя мою девочку сослали неизвестно куда и теперь она сгинула... Навсегда...
Я плохо понимала, о чем она говорит, только шаг за шагом отступала, пока не уперлась спиной стену.
– Лили! – громогласно воскликнул ректор, когда женщина уже занесла руку, чтобы ударить меня. – Прекрати немедленно!
Я же наконец вырвалась из оцепенения и спокойно, насколько это было возможно в этой абсурдной ситуации, произнесла:
– Потрудитесь объяснить, что здесь происходит?
Тильда сделал какой-то взмах рукой, будто пытаясь мне что-то сказать, но я лишь недоуменно нахмурилась.
– Объяснить?! – голос этой Лили взвился до визга, и женщина схватила меня за ворот блузки. – Это ты объясни мне, выскочка, как ты оказалась на месте моей дочери, а она сама пропала, так и не добравшись до столицы?!
Глава 24
Ректор буквально оттащил от меня матушку близняшек, еще и Тильда выбежала из-за стола, пытаясь протиснуться между мной и госпожой Хрит. Мне же осталось только растерянно переспросить, опуская первый вопрос:
– Как – не добралась до столицы?
Это какая-то глупость, и не может быть правдой. Где она могла потеряться?
– Обыкновенно, – женщина вырвалась из рук магистра Стила, и нервно дернулась, изо всех сил пытаясь подавить желание вновь прижать меня к стенке. – Сегодня позвонили из отдела образования и поинтересовались, почему профессор не прибыла на курсы вовремя.
– Но... – попыталась узнать, как же так вышло, но Лили вскинула сухощавую руку, заставляя меня проглотить оставшуюся часть фразы.
– Лучше помолчи, иначе я за себя не ручаюсь.
Вперед, опасаясь действий госпожи Хрит, выступил ректор, окинув меня усталым взглядом:
