– Отвечу, что впервые встретил девушку, которой мне хочется доверять.
– Это довольно странный ответ, – вновь улыбнулась, теперь уже сама приближаясь к его губам.
Странный разговор одними лишь намеками между взрослыми людьми. По крайней мере, мне хотелось бы считать себя взрослой и разумной, но на деле выходит весьма сомнительная картина.
Но как бы там ни было, до чего же приятно стоять вот так рядом с ним, чувствовать терпкое дыхание на своих губах, и млеть в таких надежных объятьях.
– Уж какой есть, – Винс пожал плечами и больше не позволил мне ничего спросить.
Возможно, так даже лучше. Меньше странных вопросов и таких же странных ответов.
Как только мы спустились в столовую, – я с пылающим от смущения лицом, и Райт с довольной ухмылкой, – уже был накрыт ужин. Жоржина даже виду не подала, что заметила что-то непотребное по меркам общества, и улыбалась мне так же приветливо и открыто.
– Я уеду после ужина, – извиняющимся тоном произнес Винс, помогая мне сесть за стол.
От этого известия сердце болезненно сжалось. Мне не хотелось, чтобы он уезжал. Несмотря на то, что дом из молчаливого великана превратился в приветливого хозяина, я была не готова остаться одна. Глупое желание, ведь меня никогда не тяготило одиночество, а сейчас вдруг испугало...
– Может быть, останешься? – произнесла и тут же замолчала, смутившись собственной просьбы. Ведь она звучит так двусмысленно.
Райт коснулся губами моего виска и тихо, так, чтобы услышала только я, произнес:
– Сегодня не могу, а завтра останусь, – помолчал немного и добавил, – если захочешь.
Кажется, жар смущения вознамерился спалить меня заживо.
Выдавить из себя хоть что-то в ответ не смогла, лишь кивнула. А потом схватила стакан с водой и сделала несколько торопливых глотков, желая потушить разгоревшийся пожар.
Нет, я вовсе не переживала о своей репутации. О чем тут переживать, если все вокруг знают, что я воровка, а теперь вот еще и подозреваемая в убийстве? О какой репутации вообще может идти речь? Просто... Пресловутое смущение не желало оставлять меня и постоянно настойчиво следовало по пятам. Словно других жертв найти себе не может.
К слову о жертвах... Понимание, затертое последними событиями, вновь вспыхнуло ядом.
– Винсент, ты знаешь, что произошло с Микой? Как она погибла? – не самая приятная тема, но и проигнорировать ее нельзя.
Мужчина помрачнел. Сел за стол напротив меня и наполовину осушил бокал с вином.
– Если честно, мне ничего конкретного выяснить так и не удалось, – признался он, рассматривая отблески света на ножке фужера. – Стражи молчат, словно сами до конца не разобрались в том, что же произошло.
В произошедшем они не разобрались, а вот с обвиняемой сразу определились. Это было бы забавным, если бы не было таким мерзким.
– Впрочем, я совсем не удивлюсь, если так оно и есть, – Винс зло усмехнулся, но развивать тему не стал, поспешно сменил ее:
– Твои вещи поднимут в комнату, а тебе стоит сегодня хорошенько отдохнуть. И ни о чем не думай, хорошо?
Последнюю просьбу выполнить сложнее всего, но тем не менее, я пообещала.
– Хорошо.
А когда Райт уехал, и я осталась одна, поднялась в свою комнату и рухнула на кровать прямо в одежде. Не думать не получалось. То и дело мне чудилось недовольное лицо Мики и слышались ее последние слова «Не лезьте не в свое дело. Ясно?». А ведь мне нужно было вмешаться и настоять на ее возвращении в академию.
Поднялась с кровати и быстро подошла к чемодану с зельями. Винс прав – мне нужно отдохнуть, а чтобы выгнать все мысли из моей непутевой головы, стоит выпить успокоительное. Пожалуй, я без него до рассвета не сомкну глаз.
Тьма была живой. Нетерпеливой. Жадной. Она подползала все ближе, наваливалась душной волной со всех сторон, грозила раздавить своей мощью. Но как только рваные лохмотья черноты коснулись ног, тьма тут же присмирела. Жалобно заскулила и верным псом свернулась калачиком в ближайшем углу.
Сердце набатом стучало в висках, а страх, – липкий, словно карамель, – обволакивал и даже не думал отпускать. Я бы непременно закричала, громко и надрывно, желая растерзать пугающую тишину, но голос не слушался. И тело казалось чужим.
Тьма вновь заворочалась, недовольно рыкнула и... Растворилась в лучах восходящего солнца...
Я вскочила с кровати и едва не упала на пол, запутавшись в одеяле. Собственно, на грани сна и яви мне показалось, что это не одеяло вовсе, а та самая живая тьма.
Несколько долгих минут я пыталась прийти в себя, еще столько же вспоминала что это за комната и как я тут оказалась.
Происшествия вчерашнего дня вспоминались неохотно, словно вовсе за одну ночь решили затеряться среди других, более радостных воспоминаний. Но все же память не подвела меня.
– Приснится же такое... – проворчала себе под нос, желая развеять утреннюю тишину.
Дом уже не спал. С первого этажа доносились приглушенные звуки: топот ног, голоса, скрип дверей. И в окно настойчиво заглядывали лучи зимнего солнца – яркие, слепящие, холодные. Ночь закончилась, а ей на смену пришел новый день, который, надеюсь, не принесет очередных проблем. Вот только нехорошее предчувствие, навеянное слишком реальным сном, не желало отпускать из своих цепких объятий.
Я даже окинула внимательным взглядом углу комнаты, боясь увидеть ошметки живой тьмы, но, конечно же, ничего подобного не увидела. Да и о чем я, собственно, думаю? Какая живая тьма? Дело всего лишь в том, что вчера на меня свалилось слишком много бед, таких, которые способны приходить по ночам и будоражить спокойные сны.
Как только привела себя в порядок, застыла у двери не решаясь открыть замок. Там, внизу, меня ждет встреча со слугами, с Жоржиной. Мне придется изображать из себя хозяйку, раздавать указания по поводу завтрака, обеда и ужина, а это... Настолько непривычно и противоестественно, что проще вовсе остаться голодной в запертой спальне, чем показаться людям на глаза.
Но ведь это же глупо! Глупо бояться и прятаться.
Не оставив себе времени на сомнения, распахнула дверь и решительным шагом направилась вниз. Туда, откуда доносились голоса.
Спустилась по лестнице, намеренно не обращая внимание на то, что внутри все дрожит и сжимается от страха, и столкнулась с Жоржиной. Женщина как раз вышла из кухни и тут же расплылась в приветливой улыбке:
– Светлого утра, госпожа Аделия!
– Светлого... утра, – отозвалась с заминкой, на корню задушив смущение.
– Завтрак уже накрыт, – продолжила она, – я не знала, что вы предпочитаете, поэтому мы приготовили несколько блюд на выбор...
Жоржина в извиняющемся жесте развела руки, и взгляд опустила, будто в самом деле решила, что я начну отчитывать ее за такую «провинность». Пришлось прервать извинения строгим голосом преподавательницы:
