– Это же ты говорила и после первой, – недовольно проворчал он, но остался сидеть на месте.
Кажется, за последние два дня мы с ним стали друг другу ближе, чем за все прошлые месяцы. И нет, дело вовсе не в физической близости, а в духовной. Я чувствовала его, как себя, и наоборот. А еще появилась легкость в общении.
Ни я, ни он, больше не терялись в дебрях собственных предрассудков, хотя Винс все еще настороженно относился к моему желанию вылечить его. Впрочем, он не сопротивлялся, что тоже было замечательным знаком.
Как только мы закончили, в дверь позвонили.
– Это Лестер, – даже не пытаясь скрыть радости, произнес Райт, а я не посчитала нужным прятать улыбку.
– Конечно-конечно, иди.
Но он не обратил внимания ни на мой тон, ни на мою улыбку, подошел ближе, и склонился к самому лицу:
– Обещай, что сегодня ты не забудешь поесть?
Смех, который так и грозился сорваться с губ, пришлось подавить, потому что его слова вовсе не были лишены смысла. Несколько дней я только и делала, что разрывалась между подготовкой к торжеству и ночными научными исследованиями. Последние, к слову, могли затягиваться до самого рассвета, потому что мы то и дело забывали о лечении, погружаясь в пучину страсти и желания. А днями Анита водила меня из лавки в лавку, предлагая на выбор все, что может понадобиться для приема: ткани, цветы, посуду, скатерти, вазы, украшения, одежду. И если цветы и все подобное я еще хоть как-то сносила, то с одеждой приходилось сложнее всего, потому госпожа Райт вознамерилась скупить мне едва ли не весь город. Она наряжала меня словно куклу, вертела в разные стороны, недовольно кривилась и просила тут перешить, там переделать.
А если я начинала говорить, что мне все это совсем не надо, то она делала такое скорбное лицо, что во мне просыпалась жалось и я замолкала. Хотя... мне не стоит жаловаться, за всеми этими заботами я почти не обращала внимания на косые взгляды горожан и перешептывания за спиной.
– Обещаю, – согласно кивнула и невесомо коснулась губами его щеки. А когда он попытался получить что-то больше невинного поцелуя, я проворно увернулась и, не оборачиваясь, произнесла:
– Не заставляй ждать Лестера, иначе он будет припоминать тебе это до самого вечера.
За эти дня я даже успела привыкнуть к вредности господина военного следователя. Не скажу, что он стал относиться ко мне более мягко, вовсе нет, но хотя бы перестал сканировать леденящим взглядом. За одно это я уже была ему благодарна.
– А ты коварная женщина, – усмехнулся Винсент и все же вышел из кабинета, который теперь в полной мере можно было назвать лабораторией.
Хозяин дома любезно предоставил мне эту комнату. Освободил полки и стеллажи, принес из малой гостиной стол, на котором я и расставила все свои склянки и пробирки.
Но как только я собралась поработать, раздался очередной звонок.
Неужели Анита так рано? Я думала у меня в запасе, как минимум, пара часов...
Впрочем, это оказалась не она. И никто из тех, кого бы я знала.
Правда, благодаря Жоржине я быстро узнала имя посетительницы.
Ванесса Мират, мать погибшей Мики.
В первое мгновение, когда экономка сказала, кто пришел, я смалодушничала – едва не попросила назвать меня больной и вообще не способной к связному общению, и пусть женщина думает обо мне все, что ей заблагорассудится. Но потом... Потом во мне проснулась совесть, чувство такта и... любопытство. Собственно, последнее окончательно перевесило чашу весов.
– Может быть, стоит все же отложить встречу до возвращения Винсента? – осторожно проговорила Жоржина, после моей просьбы проводить госпожу Ванессу в большую гостиную.
Ее совет не был лишен смысла, но я же не могу вечно прятаться за спиной Райта? Рано или поздно мне придется встретиться лицом к лицу со всеми бедами и проблемами, а сейчас у меня появилась возможность испытать свои силы. Уж пусть это произойдет здесь, за закрытыми дверями, на моей территории, чем где-то еще.
– Винс занят, – мягко улыбнулась, расправляя подол платья, – а выставить за дверь жену главы города не вежливо. Ведь так?
Женщина тяжело вздохнула, но все же кивнула в знак согласия.
Она ушла, а я вышла из кабинета лишь спустя пару минут. Можно было бы заставить госпожу Ванессу ждать и дольше, давая понять тем самым, что я вовсе ее не боюсь и не считаю нужным заслужить расположение, но... В этой светской игре есть решающая причина – ее дочь мертва, и я не намерена топтаться по разбитому сердцу убитой горем женщины.
Перед дверью гостиной я замерла на несколько мгновений, глубоко вздохнула и смело толкнула заскрипевшую дверь.
Наверное, встреть я Ванессу Мират посреди улицы, не имея представления, кто передо мной, даже тогда я бы догадалась о ее родстве с Микой. Погибшая студентка была невероятно похожа на свою мать: черты лица, взгляд, стать. Единственное, в чем они разительно отличались, так это в том, что мать Мики умела мастерски скрывать свои эмоции, в то время как моя студентка не утруждалась такими глупостями.
Женщина посмотрела на меня внимательным холодным взглядом и кивнула каким-то своим мыслям. Почему-то в этот момент я подумала, что пробирающийся в самую душу взгляд Лестера не идет ни в какое сравнение с тем, что я чувствую на себе сейчас.
– Здравствуйте, госпожа, Ванесса, – поприветствовала ее первой и, пройдя по комнате несколько шагов, опустилась в кресло у окна. Я бы продолжила стоять, если бы ноги не дрожали так сильно.
И только когда пауза после моих слов стала неприлично долгой, женщина бросила:
– Здравствуйте, Аделия.
Без заминки, надменно, словно хозяйка здесь она, а не наоборот. Вдруг показалось, что меня рассматривают под лупой, едва ли не разбирая на частички, и мне захотелось как можно скорее избавиться от этого чувства.
– Вы пришли, чтобы... – подтолкнула ее к продолжению разговора.
– Обвинять вас? – закончила за меня с издевательскими нотками в голосе. – Увольте, я пришла не за этим, хотя, – замолчала, явно наслаждаясь своими мыслями, и продолжила:
– Признаюсь, это очень заманчивое предприятие.
Что такого заманчивого в обвинении невиновного, я не понимаю, как и не понимаю ее игр в такой час.
– Так зачем вы здесь? – нашла в себе силы спросить вновь.
Ванесса не ответила, плавно, с грацией хищника поднялась на ноги и, обогнув мое кресло, остановилась у окна.
– Вы осуждаете меня за равнодушие? – ответила совсем не то, что я ожидала услышать.
Резко обернулась, но осталась сидеть на месте.
– С чего вы взяли?
– Меня все осуждают, – просто сказала она, пожав плечами. – Не думаю, что вы исключение.
Правда крутилась на кончике языка, но я предпочла промолчать.
