Бет, я видела многих мужчин, искалеченных на войне, и я знаю, как надо себя вести: не вздрагивать, но и не притворяться, что ты ничего не замечаешь, смотреть в глаза, пожимать руки. Я все это знаю, но я никогда раньше не видела человека, так не похожего на человека.
– Ленор Олсток, – представилась я и протянула руку для рукопожатия, но все равно вздрогнула, когда он поднялся и прикоснулся к моей руке.
– Очень приятно, – сказал незнакомец.
У него был мягкий, учтивый голос, но с едва различимой смешинкой. Если он и заметил, как меня передернуло, то не подал вида. Он выпрямился в полный рост. Он был невероятно высоким, выше Тедди на целых два фута, если не больше. Настоящий великан.
У него за спиной я разглядела стоящий в уголке рюкзак и расстеленный на полу спальный мешок.
– Вы здесь ночуете? – спросила я.
– Уже пару недель.
– Я вас ни разу не видела…
– Я прихожу ближе к ночи. И всегда прячу следы своего присутствия, когда слышу, что вы идете. У меня куча времени на уборку. Вы ломитесь по лесу, как медведь.
Я вся напряглась и вдруг поняла, что никому не отдам этот маленький полуразрушенный домик.
– Это частная собственность. Вы проникли сюда незаконно.
– Ну… – проговорил он задумчиво. – Я заметил, что это строение любят и всячески обихаживают.
Он смотрел на меня в упор. По его изуродованному лицу нельзя было понять, насмехается он или же угрожает. Или и то и другое сразу.
– Послушайте, мисс Олсток, я верно запомнил? Мне здесь нравится. – Он указал пальцем вверх, и, проследив за его взглядом, я увидела – даже в тусклом свете свечи, – что самые крупные дыры в крыше уже заделаны. – Я хорошо потрудился, чтобы привести эту развалину в божеский вид. Может быть, мы сумеем договориться? Если у вас нет намерений и впредь разгуливать по ночам, нам даже и не придется пересекаться. – Он прислонился спиной к стене, держа руки в карманах. – Я весь день на охоте. Ухожу рано утром, прихожу ближе к ночи. Можно считать, что меня здесь нет.
– На охоте?
Он вздохнул и провел ладонью по лицу.
– За окаменелостями. Собственно, так я нашел это место. Искал ископаемые останки и наткнулся на этот домик… Очень удачно, как мне показалось.
Я пристально наблюдала за ним.
– Я не уверена, что…
– В здешнем ручье много чего интересного. Кости птиц, рыбьи скелеты, застывшие следы времени.
Я нетерпеливо приподняла руку.
– Меня не волнуют останки птиц и рыбьи кости. И я не вижу причин, почему я должна разрешить вам остаться.
Он небрежно взмахнул рукой, указав на свое обезображенное лицо.
– Достаточно ли сказать, что в силу некоторых обстоятельств мне сейчас крайне необходимо уединиться? И что вам следует проявить сострадание к герою войны? – Его голос надломился на последних словах, и я поняла, что он намного моложе, чем мне показалось вначале. Меня ввел в заблуждение его великанский рост.
Я ничего не сказала, только скептически на него посмотрела.
– Послушайте. – Он вдруг сделался очень серьезным, и его голос стал ниже на целую октаву. – В Лондоне люди на меня смотрят. В лесу… – Он кивнул в темноту за окном. – Енотам все равно, есть у меня лицо или нет. Понимаете, что я имею в виду? Мне нужно скрыться от всех. Разве вы сами пришли сюда не для того же? Чтобы скрыться от всех?
Я почувствовала, что краснею, но все равно покачала головой. Просто из духа противоречия.
– Нам всем нужно взять паузу, хоть иногда, – сказал он, обращаясь скорее к себе самому.
Я не знала, что ему ответить. С одной стороны, мне не хотелось делить этот домик ни с кем. С другой стороны, как можно было ему отказать?
– Так вы позволите мне остаться? – Он улыбнулся одной половиной лица, той, что могла улыбаться. – Поделим дом на двоих?
Я поставила свечу на стол и кивнула.
– Но только на время, – сказала я. – Не забывайте, что это мой домик.
Он кивнул и поморщился.
– С вами все хорошо?
– Да, – ответил он раздраженно. – Конечно. Только еще одна просьба… Пожалуйста, не говорите никому, что я здесь поселился. Не хочу, чтобы ко мне приходили толпы с корзинами свежей выпечки. Мне нужно просто побыть одному.
Я кивнула и уже собралась уходить, но замешкалась на пороге, увидев, как он сцепил пальцы в замок и скривился от боли. Он на мгновение сгорбился, передернул плечами, но потом распрямил плечи и встал у окна, небрежно опершись рукой о подоконник.
– Вам что-нибудь нужно? – спросила я. – У вас есть деньги? Если вам нужны лекарства, я могу взять их в аптеке…
– Я привез все, что нужно, из дома. У меня состоятельная семья, у нас хороший семейный врач.
– Вы уверены? – спросила я.
Он оглядел меня с головы до ног и горестно улыбнулся.
– Спасибо, мне ничего не надо. Мне нужен только покой.
Вот и все. Больше я его не видела.
Я твердо решила сдержать свое слово и не говорить о нем никому, даже если он вор или убийца, или и то и другое сразу.
Я знаю, что он мне солгал. В его истории слишком много неувязок. Если он из богатой лондонской семьи, то почему ходит в лохмотьях? И если он раненый ветеран, то зачем ему прятаться в лесах в Форест-Роу? Героя войны везде примут с почетом.
Я так долго писала, что у меня разболелась рука. Уже почти полночь. Мне слышно, как кто-то тихонько плачет в дальнем конце коридора, но кто именно – я не знаю. Я люблю свою семью, но иной раз мне кажется, что они как-то уж слишком слезливы, как ни ужасно в этом признаться. Глаза слипаются. Надо спать.
Спокойной ночи, Бет.
В этот раз не получится выслать книгу.
Твоя подруга,
11 апреля 1919 года
Бет, пишу быстро и коротко. Почта сейчас отправляется, и надо успеть. Я просто хотела сказать, что сегодня я как-то особенно остро прочувствовала, что ты так далеко от меня. Уже почти месяц от тебя нет вестей. Может быть, ты уехала в свадебное путешествие? Наверное, свадьба уже состоялась, и теперь ты замужняя женщина? Если так, я за тебя очень рада. Просто сегодня ты мне приснилась. Мы были втроем: ты, я и Тедди, и я проснулась с саднящей пустотой в груди. Там, в этом сне, нам было одиннадцать-двенадцать лет: чуточку меньше, чем было, когда ты уехала. Мы сидели на лужайке у нашего дома, и вдруг в небе прямо над нами возник немецкий дирижабль. Он был словно черная луна, плывущая над Форест-Роу. Он держал курс на Лондон. Он летел бомбить город.
Он был красивый, как посланник небес. Так я подумала там, во сне, а потом поняла, что его послали не небеса, его послала война, и хотя он уже пролетел мимо, я все равно продолжала цепляться за траву у меня под ногами и твердила, что не отпущу землю. Затем я проснулась. Я попыталась снова заснуть – вернуться в тот сон, к вам двоим, – но проворочалась до рассвета, так и не сомкнув глаз.
