Наконец я сказала:
– У меня тоже есть предложение.
Не проходит и дня, чтобы я не вспоминала наш дом. Пруд и сад, увядающий, несмотря на все наши старания, и взвихренную пыль – когда ее облачка были еще совсем крошечными, они поднимались над полями Чилтонов и надвигались на нас, словно призраки в воздухе. Я скучаю даже по этой пыли, Эллис, – ты можешь в это поверить? Наверное, так всегда и бывает, что родной дом завладевает тобой безраздельно и не отпускает уже никогда? Смогу ли я справиться с этой потерей? И особенно теперь, когда он потихонечку возвращается к жизни, а меня там уже нет, и я этого не увижу.
Я знаю, что буду скучать по нему всегда, но также я знаю, что не должна поддаваться печали. Как бы сильно я ни любила Ханаан и как бы сильно я ни любила тебя, я хочу жить своей жизнью, идти вперед, пусть даже это безумно больно. И я решила, что добьюсь того, чего хочу, хотя у меня руки трясутся от страха. Прости меня, Эллис, но я не вернусь домой.
Мы прошли через полстраны, и теперь нам осталось лишь пересечь океан. Теперь, когда в Нью-Йорке стало полегче, я покидаю его ради того, о чем могла только мечтать. Я хочу промокнуть под моросящим английским дождем, хочу увидеть буйную зелень английских лесов и побывать в пещере святого Грааля, и пройти по дорожкам, по которым ходили Ленор и мама. Я хочу увидеть то место, где они родились. Увидеть все, что видели они.
Мы уезжаем уже завтра. Мы написали Олстокам и сообщили о нашем приезде – и о том, что я вообще есть на свете, – и мы надеемся, что они будут нам рады.
Я беру с собой совсем мало вещей. Только дневник, немного одежды и фотографию мамы с Ленор, которую мама дала мне на днях. На этом снимке они обнимают друг друга за талии; Ленор – с большим животом, на последних неделях беременности. Но они обнимают друг друга и выглядят такими счастливыми…
Мама говорит, бог укажет нам путь. Ее вера никогда не меняется, а моя изменяется постоянно: то исчезает совсем, то вдруг вспыхивает так ярко. Сейчас я думаю, что, наверное, бог все-таки есть, но другой – не такой, как она говорит. Я думаю, может быть, бог – это пыль, зайцы и дождь. Может быть, бог – это Тедди, и пуля, которая его убила, и восхитительная луна, и смертоносные дирижабли – навечно и всюду. Иногда я задумываюсь: может быть, мы – господние персты, и он трет их друг о друга, просто чтобы понять, каковы ощущения. Не знаю, может быть, это кощунство: считать, что бог – все, что есть сущего, и его полная противоположность?
Ферма – весьма скромный ответный подарок за жизнь сестры. Но у меня больше ничего нет. Я сказала Софии, что все, что осталось от наших земель, теперь принадлежит ей… если она решится уехать из города и воспользоваться этим шансом. Да, сейчас это просто кусок пересохшей земли. Но я уверена, что такой человек, как София – с ее знаниями, умениями и готовностью отдавать всю себя – сумеет возродить ферму. Я хочу, чтобы ферма оставалась у нашей семьи, а София теперь член семьи. Мне кажется, ферма уже принадлежит ей, по какому-то неписаному закону, заключенному в самой сути вещей. Я его не понимаю, но чувствую. И еще мне кажется, что София подружится с Галапагосой.
Эллис, ты однажды сказал, что сможешь спасти нас, но я не разрешила себе в это поверить. Как это ни соблазнительно – положиться на кого-то: маму, Софию или тебя – мне нужно справляться самой. Потому что это моя жизнь.
Когда любишь кого-то, нельзя уйти от него и не потерять часть себя. Но иногда ты просто не можешь остаться.
Мама однажды сказала, что мечты сохраняют свою притягательность, только когда они недосягаемы. Это наводит на размышления о ней и Ленор, и о пещере святого Грааля, и о поисках чего-то такого, чего, может быть, даже не существует. Может быть, важен не сам Грааль, а то, что люди его искали.
Мне надо уехать и повидать мир. Я думаю, в мире есть много мест, где совсем не так холодно и одиноко, как тебе представляется. Во всяком случае, я на это надеюсь.
Я прилагаю к письму пятьдесят долларов – возвращаю свой долг с учетом инфляции. Этого хватит, чтобы взять билет на корабль до Саутгемптона, если ты вдруг захочешь меня разыскать. Это еще одна моя несбыточная мечта: чтобы ты разрешил мне спасти себя, раз уж не получилось наоборот.
Я надеюсь, ты получишь это письмо. Я надеюсь, однажды ты передумаешь и приедешь в Форест-Роу. Я надеюсь, ты по-прежнему по мне скучаешь. Я надеюсь, мы еще встретимся.
С любовью,
Адри. Часть III
Глава 11
Лили с Адри сидели на диване, на коленях у Адри лежала пачка писем. Она только что закончила читать их вслух для Лили, которая все это время сидела, глядя на огонь, и нервно вертела пуговицы на кофте.
– Как ты думаешь, он поехал за ней? – спросила Лили, как будто они сейчас прочитали любовный роман.
– Я думаю, он похоронил ее письма в деревянной коробке и женился на Лайле Перл, – сказала Адри.
Лили сердито посмотрела на нее.
– У тебя нет сердца, – сказала она, и ее глаза заблестели от слез.
– Я думаю, он поехал за ней, – заговорила Адри уже серьезнее. – Бросил все и поехал за ней. Спорю на что угодно, что так все и было.
– Не знаю, – сказала Лили.
Адри в изнеможении откинулась на спинку дивана.
– Кэтрин выжила. Она спасла Бизи. И пока этого хватит. Это даже лучше, чем я думала.
Лили вдруг посерьезнела.
– Это так здорово – узнать историю моей мамы, когда она была молодой. Я всегда знала, что она была просто огонь. – Лили секунду помедлила. – Но она не была им родней. Получается, мы остались последними из семьи. Мы с тобой.
– Надеюсь, в ближайшее время тебе не понадобятся никакие органы для пересадки, идеально совместимые с твоим организмом.
– Разве что только мозги, – сказала Лили.
Адри все еще немного печалилась, но она не была разочарована. Они с Лили остались последними в роду, в котором была женщина, обрезавшая себе волосы, потому что они мешались, и спасшая человека, который так в этом нуждался, и вернувшая к жизни умиравшую ферму.
Было здорово чувствовать свою сопричастность к такой истории. Сопричастность чему-то, чем можно гордиться. И все же тут кое-чего не хватало – как в почти собранном пазле не хватает всего одного кусочка. Осталось еще одно незавершенное дело.
Помолчав, Адри сказала:
– Я думаю, мне есть о чем попросить Ламонта. Но решать тебе.
Ламонт сообщил, что им подадут маленький грузовой самолет размером с фургончик и что с ними полетит биолог.
Всю дорогу до аэропорта Лили вертелась на пассажирском сиденье, разговаривая с Галапагосой, которую они погрузили на заднее сиденье, воспользовавшись тележкой и парой крепких веревок.
– По-моему, ее укачало, – повторяла она вновь и вновь, но морда Галапагосы в зеркале заднего вида казалась Адри такой же, как и всегда: слегка осуждающей и чуть-чуть любопытной. И, похоже, она с интересом смотрела в окно.
