Водка не помогала. Люся отставила в сторону наполовину опустевшую бутылку, сползла с дивана на пол, обхватила руками голые коленки, прикрыла на мгновение глаза. На дворе уже давно утро, а она воет белугой и тупо накачивается алкоголем, вместо того чтобы принять единственно верное решение, взять на себя ответственность. Да переодеться, в конце концов!
– Аркадьевна! Эй, Аркадьевна, – послышался из-за запертой двери подобострастный голос Макара, – ты чего это того... чего замолкла? Может, Степаныча позвать? Или Сандро? Может, нужно чего, так ты скажи, я мигом.
– Пошел к черту! – Люся встала, решительно одернула подол халата, вытерла мокрое от слез лицо.
– Я бы и рад, Аркадьевна, да не могу, – привычно не обиделся на ее хамство сторож. – Мне хозяин потом за тебя голову оторвет. Ты бы вышла уже. Ну сколько можно? А, Аркадьевна?!
– Сейчас выйду. – Люся сделала шаг, споткнулась о бутылку, содержимое которой тут же разлилось по полу, отравляя воздух едкими алкогольными парами. – Умоюсь только и выйду.
Из зеркала на нее смотрела страшная образина: растрепанная, ненакрашенная, опухшая. Люся застонала, до упора открыла холодную воду, плеснула себе в лицо, а затем мокрой ладонью провела по зеркальной поверхности, стирая образину к чертовой бабушке. Она сильная. Она со всем справится и поступит так, как нужно, а не так, как хочется. Потому что жить с таким камнем на сердце у нее не выйдет, это уже не жизнь будет, а сплошная пытка.
Дверная ручка скользила во влажной ладони, не хотела поддаваться. Пришлось навалиться на дверь сначала бедром, а потом и плечом.
– Аркадьевна, у тебя ж ключи, – послышался с той стороны голос Макара. – Ты бы ключиками. Или потеряла? Так если потеряла, я к Степанычу за инструментами сбегаю. Ты только скажи, одна нога здесь, другая там...
Ключики... Как же это она про ключики забыла? Видать, подействовала водка.
В кармане халата Люся нашарила связку, нашла ключ от кабинета, вставила в замочную скважину. Замок громко щелкнул, и дверь поддалась неожиданно легко, и, чтобы удержать равновесие, Люсе пришлось схватиться за стену.
В коридоре стояли трое: Макар, испуганно прижимающий к груди берданку, мрачный Свирид и не менее мрачный Сандро. Принесла нелегкая... Ну ничего, она им все скажет! Она не дура, чтобы о таком молчать. Да она за Петьку любому горло перегрызет. Любому!
– В комнате отдыха ждите, – Люся обвела мужчин требовательным взглядом, запахнула полы халата, – я себя в порядок приведу и приду.
– Люси, я с тобой, – Сандро двинулся было в ее сторону, но остановился, расстроенно покачал головой. Хорошо, что остановился, потому что иначе она бы его зенки наглые повыцарапывала.
– Мы подождем, – покладисто кивнул Свирид, который знал ее лучше остальных. – Разговор будет.
– Будет, Свирид. Ты даже представить себе не можешь, какой у нас будет разговор! – гаркнула она и с грохотом захлопнула дверь кабинета.
Собиралась Люся тщательно. Контрастный душ, свежий макияж, одежки вчерашние, но что уж теперь... Нельзя упасть в грязь лицом, эти и без того видели больше, чем положено. Королеву без короны видели! Обманутую королеву...
От обиды и боли на глаза навернулись злые слезы. Люся сделала глубокий вдох, проглотила колючий ком и приказала себе не реветь.
...Она проснулась посреди ночи, точно за плечо тронул кто-то невидимый. Проснулась, еще не до конца соображая, где находится, села, свесив на пол босые ноги. От неудобного офисного дивана болела поясница, в голове стрекотали сверчки, а сердце трепыхалось так сильно, как не трепыхалось даже в ранней юности. Именно сердце помогло Люсе вспомнить и жаркие объятия, и страстные признания, и невыполнимые обещания. Этой ночью она впервые не поехала домой. Не поехала, потому что осталась с Сандро, распахнула едва знакомому мужчине не только двери собственного кабинета, но и свою душу. И где он? Люся обвела взглядом подсвеченную лунным светом комнату. Дверь закрыта, окна тоже, постель давно остыла. Сбежал. Бросил ее одну, забыл о данных в порыве страсти обещаниях, поматросил и бросил...
Только вот она не из тех, кого можно взять и бросить, у нее есть гордость, и цену Люся себе знает, а с этим негодяем она еще разберется. Вот прямо сейчас! А чего тянуть до утра, если можно, не откладывая в долгий ящик, заглянуть в его наглые, лживые глаза!
Ногам было холодно и сыро от выпавшей росы, но возвращаться в кабинет за босоножками Люся не стала, она ж недалеко, до комнаты этого мерзавца всего пара шагов. Кутаясь в наспех наброшенный халатик, она брела по аллее, когда в лунном свете увидела какое-то движение. В первый момент Люсе показалось, что двигаются статуи. Подавив испуганный возглас, она, идейная атеистка, торопливо перекрестилась, вытянула шею, всматриваясь в разбавленную скудным лунным светом черноту.
Двигались не статуи, а кто-то рядом со статуями. Высокий, широкоплечий, с пружинящей кошачьей походкой – Сандро. Сердце затрепыхалось в горле, норовя того и гляди выскочить наружу. Как же она могла подумать про него плохое?! И никуда он не ушел, наверное, решил сделать ей приятное, принести луговых цветов или даже кувшинок. А иначе зачем же ему бродить ночью по парку, зачем опускаться на колени перед статуей Дамы, всматриваясь во что-то Люсе невидимое? Глупый Сандро, неужто не помнит, что нет на площадке перед статуями никаких цветов. Надо свернуть вон на ту узкую аллейку, ведущую прочь из парка, там цветы...
Сандро оставался на коленях недолго, он вдруг резко встал, бросился куда-то прочь, в темноту. Люсе показалось, что она слышит его приглушенный голос, с незнакомыми злыми интонациями. А может, вовсе он не за цветочками? Может, у него тут свидание? А что, очень даже удобно: поматросил начальницу, можно поматросить и кого-нибудь из подчиненных, для разнообразия...
Люся обдумывала, что скажет этому гаду при встрече, а ноги уже сами несли ее к площадке со статуями. Несли, пока не зацепились за что-то большое, едва различимое в темноте. Сохранить равновесие не получилось, и она со всего размаху рухнула на землю, мельком подумала, что разбила коленки о старые плиты, но боли не почувствовала, а почувствовала под руками совсем не камни и даже не проросшую между плит траву, почувствовала мокрое, липкое и теплое, с одуряюще острым металлическим запахом. А потом ладони коснулись того, на что она налетела в темноте, и выглянувшая из-за тучи луна ярко осветила площадку.
Косые тени от статуй, длинные от Дамы, чуть покороче – от Ангелов, тускло поблескивающие бронзой тела, внимательные взгляды незрячих глаз, направленные куда-то вниз, к Люсиным ногам. Она не хотела смотреть, на подсознательном уровне уже понимала, что может увидеть, но заставила себя посмотреть, даже коснулась кончиками пальцев обтянутой форменной рубашкой спины, даже перевернула тело вверх лицом, чтобы окончательно удостовериться, что это никакое не абстрактное, незнакомое тело, что это Петька, смертельно раненный или вообще мертвый...
Остатки выдержки и здравого смысла покинули Люсю, когда, прижавшись ухом к Петькиной груди, она ничего не услышала, совершенно ничего...
