– Это не мы его гоним, – уже спокойнее пояснил друзьям Антеро. – А он нас за собой таскает. Мог бы убежать да из виду скрыться, с его-то шагом. А он будто нарочно старается, чтобы мы не отставали. Так уведёт да заморочит – не то что зверя, друг друга не сыщем. Видно же, что не от мира сего этот лось. Не взять его обычным приёмом.
– Хозяев лесных в помощь звать нужно, – молвил Кауко. – Без их благоволения охотнику никак нельзя. Мы уж сколько времени в пути, а о Тапио и Миеллики словно позабыли. Не славим их, подарков не оставляем, как положено. Вот они, небось, и серчают. Ладно хоть зверя показали – не спрятали в дебрях.
– А чем нам сейчас Тапио одарить? – рассудительно заметил Уно. – Чулками, что ли, мокрыми? У нас ни хлеба, ни пива, ни калиток с собой не припасено! У нас и прочей снеди, прямо скажу, негусто.
– Приятель, – Кауко хитро подмигнул рунопевцу, – а у тебя кантеле далеко? Лесной народ песни любит!
– Охоту завершим – тогда петь станем! – поморщился в ответ Антеро. – Каждому делу свое время, – карел внимательно вглядывался в тёмную громаду лося, точно старался рассмотреть в облике зверя нечто скрытое. В руках Антеро держал длинную ветку, и снег у его ног уже покрылся бороздками – рунопевец рисовал окрестные леса и холмы так, будто видел их с высоты птичьего полёта.
– Я помню сказку, – заговорил Тойво, – о том, как охотник по имени Лаппи взялся услужить Тапио – смастерить для него лыжи.
– У тебя есть, чем их строгать? – зевнул Кауко. – Сейчас примешься, или до утра подождём?
– Лаппи никак не мог угодить Хозяину леса. А маленькая птичка пела, пока он работал:
Топ-топ, синица,
Вати-кути, воробей,
Вставь сучок
В лыжный желобок! —
Когда послушался да вставил, тогда и лыжи Тапио понравились.
– Сучок в лыжный желобок надо вставить, – усмехнулся саво. – Ох и причуды у Тапио! Как же побегут такие лыжи? На таких ли догнать лося Хийси? Вставь сучок в лыжный желобок!
С этими словами саво подошёл стволу поваленной ветром старой ивы, что лежал у самого костра. Немного поковыряв ножом в расщепах, лесовик принёс широкий обломок древесины и выбил торчащий из него сучок. Некоторое время саво забавлялся, зыркая глазом сквозь получившуюся дырочку – на костёр, на товарищей, на небо, на лося и снова на лося…
– Помёт барсучий! – воскликнул он. – Что это?
– Что-что! – проворчал Уно. – Прославленный метсямиес Кауко Ахтинен из народа саво балуется с дыркой от сучка! Смотрит в неё и весь белый свет видит!
– Да нет же, взгляни! – саво поспешно протянул деревяшку Антеро. – Этот зверь, если посмотреть сквозь дырку – обычный лось!
Рунопевец схватил обломок и поднёс к глазам, глядя на лося. Затем опустил руку, посмотрел – и снова пригляделся через отверстие.
– Зачарованный зверь! – произнёс он вполголоса. – Что же я сразу не догадался! – и повернулся к товарищам: – Этот лось Хийси – колдовство. Морок, наложенный на простого лося. И заодно на нас – вот откуда взялась та одурь, что накатила днём – еле справились.
– А как ты разглядел, что лось простой? – удивился Уно.
– В дырку от сучка, – отвечал рунопевец. – Всякое дерево в родстве с великим Древом жизни и по-своему волшебно. Взгляд через сучок неподвластен чарам. Так можно увидеть истину под колдовским обличием.
– И всё так просто?
– Просто не просто, а догадались лишь к вечеру, и то случайно. А ещё, если это подействовало, значит, заклятие – дело рук людского чародея. Видно, похъёланин или лопарь потрудился.
– А лось – простой? – спросил Кауко. – Когда изловим да к Лоухи приведём, морок за ним притащится?
– Не знаю. А только утомился он не меньше нашего. Взять бы его сейчас, пока не отдохнул. Гляньте вот, что я заприметил.
Антеро собрал друзей и указал в северную сторону.
– Мы нынче дважды пробежали вокруг этого холма. А у него вот там – видите? – склоны высокие да обрывистые вглубь уходят, словно кто кусок из него вырезал. Лосю этих обрывов не перепрыгнуть. А в сугробах промеж ними увязнуть в самый раз. Вот туда и загоним лося Хийси, там и возьмём его живого и невредимого. Кауко, там больше сучков нет?
– Сейчас поищу, – воодушевлённый саво бросился с топором к давешнему стволу; некоторое время слышался стук и бодрое бормотание лесовика, перешедшее в недовольное ворчание и брань.
– Ствол трухлявый, – наконец он вернулся ни с чем. – Это чудо, что одну деревяшку подыскал, а так – рассыпается.
– Ладно, искать некогда. Хватит одного, – Антеро снова приложил кусок древесины к глазу. – Он в мороке точно такой же, только большой.
– Он уходит! – воскликнул Тойво.
Зверь встал на ноги и направился прочь – его как будто встревожило оживление среди людей. От обрывистого холма и лося, и охотников отделяло не более трёхсот шагов, но направился он в противоположную сторону, подальше от западни! Упустить зверя сейчас было нельзя.
Забыв об усталости, друзья бросились в погоню. Завидев Уно и Тойво, лось прибавил было шагу, но наперерез ему уже бежали Кауко и Антеро. Охотники шумели пуще прежнего, полукруг сжимался; развернувшись, лось поскакал в сторону холма, надеясь уйти от погони тесниной между двух обрывов.
Казалось, замысел Антеро удался. Через полторы-две сотни шагов обрывистые склоны сошлись, и лось оказался загнан в тупик. Не знай охотники о наложенном на него заклятии, они бы глазам своим не поверили, когда многосаженной высоты зверь заметался в ложбине шириной в два десятка шагов, не находя пути. Иначе видел лося Антеро – он уже раскручивал аркан, другой рукой удерживая перед глазами щепку с круглой дырочкой посередине. Зверь как раз развернулся, широко расставил ноги, увязающие в глубоком снегу, и наклонил к преследователям рогатую голову.
– Когда наброшу петлю, – крикнул рунопевец лесовику, – хватай деревяшку и делай то же, что и я! За тобой – Тойво, потом – Уно!
Волосяная петля аркана свистнула в воздухе и захлестнула ветвистый рог. Антеро едва успел кинуть деревяшку Ахтинену – в следующий миг аркан рванулся вперёд, натягиваясь струной. Звериная сила швырнула рунопевца в сторону; тот еле устоял на ногах, всей тяжестью повиснув на своём конце веревки. Краем глаза Антеро увидел, как бросил петлю Кауко, как раскручивает свой аркан, целясь через заветную дырочку в щепке, Тойво.
Сейчас только Тойво видит настоящего лося, но и это зрелище не для робких – огромный разъяренный одинец, рвущийся из стороны в сторону, зацепленный за рога всего лишь парой веревок, таких тонких против его тяжеленной туши. Для остальных облик зверя невидим – арканы натягиваются и рвутся из рук, уходя в страшный, невообразимый вихрь тьмы и снега, из которого вылетают то растопыренные копья чудовищных рогов, то острые копыта величиной с пивную бочку. Тапио, Хозяин леса, Миэлликки, Лесная Матерь! Явитесь в помощь, не оставьте!
