Улыбаюсь при виде крошечной комнатки, полной книг, и подхожу к бабушкиному столу, заваленному бумагами, к которым она, должно быть, собиралась вернуться. Я опускаю лампу, располагаюсь рядом со столом, открываю дневник и приступаю к чтению.
Сегодня я получила от Чарльза письмо с фотографиями моей дорогой Саманты. Невыносима стена, которую он воздвиг между нами. Он даже не позволяет мне приезжать в Нью-Йорк. Но я понимаю, почему Чарльз так боится нашей семьи. Он страшится проклятия, хоть и не признает это из-за своего упрямства.
Теперь я полна решимости раскрыть сию тайну, как никогда раньше. Мэйбл оказывает мне огромную помощь и дарит утешение. Хотя, боюсь, я набрала пару фунтов с ее стряпней.
На слове «проклятие» у меня перехватывает дыхание, а руки трясутся, переворачивая страницу.
Я поговорила с потомками обвиненных ведьм и попросила записи о смертях в их семьях. Уверена, они решили, что я сошла с ума. Но буду откровенна, мне некогда об этом переживать. Спустя несколько часов бессмысленных разговоров я направилась прямиком в ратушу и потребовала список всех потомков ведьм, казненных во время судов.
Завтра я нанесу их на карту, но могу сказать даже сейчас: у них есть закономерность. Раз в сотню лет или около того за короткий промежуток времени умирает большое количество родственников тех людей, которые участвовали в суде над ведьмами. Моя семья не исключение. Причина неизвестна, но я должна разорвать проклятие, пока оно не добралось до моих дорогих Чарльза и Саманты. Точка.
Если она хотела знать меня, почему папа разлучил нас? Это на него не похоже. Варианта всего два. Первый: бабушка была не в себе. И второй: бабушка права, и наша семья действительно проклята. Тогда кома папы не случайна. Может, он действительно болен из-за меня? В груди бьется тупая боль. Я прижимаю ладонь к сердцу, пытаясь удержать ее и не позволить разлиться дальше. Пожалуйста, нет.
Снизу раздается приглушенный шаркающий звук. Должно быть, Вивиан вернулась. Я захлопываю дневник и подхватываю лампу. Тихо-тихо спускаюсь по извилистой лестнице и прислушиваюсь к происходящему за дверью. Приоткрываю ее самую малость, только чтобы выглянуть одним глазком. Никого. Я распахиваю дверь, выскальзываю наружу и закрываю ее за спиной одним плавным движением. Сердце колотится, в ушах звенит.
На цыпочках крадусь через библиотеку, и тут мне под ногу попадает книга. Я кубарем лечу вперед, но успеваю все же выставить руки и не впечататься лицом в стену. Черт возьми, откуда она тут взялась? Прежде чем поставить книгу на полку, замечаю заголовок: «Пришло время уходить». Напрягаюсь, припоминая слова темноволосого парня о том, что я должна «покинуть Салем». Я сжимаю книгу и открываю дверь.
– Вивиан! – кричу я, но не получаю ответа.
Осматриваю коридор по обеим сторонам от библиотеки.
– Я знаю, что запирала двери, – говорю себе. Вредная привычка любого нью-йоркского невротика. Я прохожу в переднюю и внимательно ее оглядываю. – Вивиан!
По-прежнему сжимая книгу, взлетаю на второй этаж. За пару секунд оказываюсь у комнаты и запираю дверь за спиной. Кто и как мог узнать, что я в библиотеке? За мной следят?
Раздается звон, и я подскакиваю, с грохотом врезаясь в закрытую дверь. На полу комнаты валяются осколки оконного стекла. Несколько секунд я не двигаюсь, но потом обращаю внимание на черный камень размером с мизинец, почти незаметный на темных половицах.
Правая рука сжимается в кулак. Никто не запугает меня в моем собственном доме! Подаюсь вперед и хватаю камень. Он гладкий и холодный. Я верчу его в ладони – на одной из сторон выцарапано слово УМРИ.
Хлопает парадная дверь, я застываю на месте.
– Сэм! – Голос Вивиан эхом разлетается в передней. Я облегченно выдыхаю.
– Вивиан! – кричу в ответ и рывком открываю дверь. – Подойди сюда! Кто-то только что швырнул камень мне в окно!
Дорожка на лестнице съедает стук ее каблуков, но их быстрый цокот возобновляется, когда мачеха ступает на деревянный пол коридора. Она изучает разбитое окно и стекло на полу.
– Возмутительно! – зло бросает Вивиан.
– Вот, – протягиваю ей камень.
– К чему это, Сэм? – Она хмурится.
Я колеблюсь, не зная, как начать.
– Сегодня в школе один парень сказал: «Ты покинешь Салем». Почти как угрозу. А потом я нашла эту книгу у дверей библиотеки. – Я показываю книгу. – Я чертовски испугалась, поэтому поднялась сюда. Но не прошло и минуты, как в комнату, разбив окно, влетел камень.
– Уверена, что книги до этого там не было? В нашей библиотеке они повсюду.
– Абсолютно.
– Пойду проверю все окна и двери, – говорит она, уходя.
– Я в полном порядке. Спасибо, что спросила, – бурчу себе под нос и выглядываю через разбитое окно на темнеющий внизу сад.
Глава 13
Пожалеешь о каждом сказанном слове
Девятнадцать человек и две собаки были повешены, одного мужчину раздавили насмерть, и, наконец, четверо умерли в тюрьме. – Мистер Уордуэлл сидит на краю парты, изучая наши лица. – Все эти смерти напрямую связаны с судами над салемскими ведьмами. Но, как большинству из вас известно, последствия были намного ужасней. Многие семьи страдали поколениями, потеряли все имущество, оказались в долгах после пребывания в тюрьме и были эмоционально раздавлены.
Каждый год я задаю этот вопрос своим ученикам, спрошу и вас. Что стало причиной салемских судов над ведьмами? Была ли движущая сила сложной и запутанной? Или имелся один главный фактор, который послужил для них толчком? Была ли виной политика, религия, культура или просто чистая истерия? По мере написания заданных вам эссе и подготовки к реконструкции мы будем продолжать изучать эти вопросы. Буду рад любым предварительным ответам.
Лиззи поднимает наманикюренную ручку, поблескивая кольцом в виде черепа, украшенного камнями. Мистер Уордуэлл кивает:
– Лиззи.
– Коттон Мэзер, – отвечает она. – Главной причиной стал Коттон Мэзер.
Джексон закатывает глаза. Я ценю, что он понимает, как она нелепа.
– Он был экспертом по колдовским практикам, – говорит она. – Многие годы до салемских судов изучал их, ожидая возможности обвинить кого-нибудь. Он консультировался в Бостоне на тему колдовства и самонадеянно написал о нем книгу. Книга эта стала бестселлером, а также предлогом для того, что произошло в Салеме три года спустя. – Она ненадолго замолчала, а потом добавила: – Некоторые не понимают, когда стоит остановиться. И из-за них умирают люди.
Кстати, о самонадеянности. Я знаю, что она как-то связана с вчерашним камнем.
– Замечательно продуманный ответ, Лиззи, – говорит мистер Уордуэлл.
Наследница поворачивается ко мне, в ее взгляде угроза. Я прямо смотрю в ответ, не желая признавать свое беспокойство. Волосы на руках встают дыбом, а Лиззи изгибает бровь и отворачивается.
