– Это не смешно. Чарльзом зовут моего отца. – Так и знала, что нельзя сюда приходить.
Джексон обводит рукой комнату:
– Сэм, ты видишь стены? Они все исписаны именами и безумными заметками. Уверен, это просто совпадение.
– А как ты объяснишь, что наши имена стоят рядом?
– У вас очень распространенные имена. Я думал, тебе от их вида станет легче. Вот оно, граффити, которого не хватало внизу.
Я внимательней присматриваюсь к надписям.
– Нет, это больше похоже на дело рук сумасшедшего, просидевшего здесь взаперти многие годы. Давай посмотрим на место повешения и сваливаем отсюда.
Возвращаюсь к окну, всю мою кожу покрывают мурашки. Я хочу уйти отсюда. Подоконник украшен резьбой, напоминающей птичьи перья. Я, сама того не желая, вспоминаю нелепую историю, рассказанную Джексоном. Он присоединяется ко мне.
– Да уж, такого я не ожидал, – заявляет он, выглядывая в окно.
Над вершинами деревьев виднеется маленький холм, вдалеке, прямо за Уолгринс. Уолгринс?
– Нет. Быть не может. Это безумие.
Джексон кивает:
– Но это единственный видимый холм. Вся остальная местность плоская. Если письмо, которое ты прочитала, правдиво и из окна дома виднеется холм, где проходили повешения, то это он.
Я наклоняюсь вперед, чтобы лучше рассмотреть лес, и кладу ладонь на рассохшуюся от времени раму. Раздается женский плач, глубокий, раздирающий грудь. Я резко оборачиваюсь. Сердце стучит.
– Что это было? Ты слышал?
– Что слышал?
– Женщина плачет.
Я подскакиваю, когда Джексон кладет руку мне на поясницу. Стены с надписями давят на меня, вызывают приступ клаустрофобии. Не могу больше здесь оставаться. Я устремляюсь к выходу, не дожидаясь Джексона. Когда ноги мои ступают на площадку, дверь в дальнем ее конце захлопывается. Я бросаюсь к лестнице.
– Сэм, это всего лишь ветер, – уверяет Джексон, пытаясь меня догнать. Прямо-таки слышу, как он ухмыляется.
– Так неправильно.
Я перепрыгиваю через сломанную ступеньку, двигаюсь так быстро, что почти уверена – обязательно запнусь. Пролетаю через зал с камином и распахиваю переднюю дверь. Веселящийся Джексон идет следом. Я трясу в воздухе руками, пытаясь избавиться от ощущения давящего дома.
– Скажи честно, – прошу я, быстрым шагом удаляясь от этого ужасного места, – ты правда ничего не слышал?
– Сэм, это была птица.
Я чуть сбавляю скорость и оглядываюсь на него.
– Возможно.
– Точно.
– Давай просто быстрее выберемся из этого леса. Худшее место на земле, – возмущаюсь я.
– Да, теперь ты официально отстраняешься от выбора мест свиданий.
Глава 20
Список смертей
Мы с Джексоном идем по красному кирпичу подъездной дорожки моего дома, когда последние лучи солнца скрываются за горизонтом. На крыльце под козырьком стоит Элайджа. Он что-нибудь нашел?
– Я собираюсь заскочить к Диллону ненадолго. Он собрал небольшую компанию. Тебе тоже стоит сходить, – говорит Джексон.
Я останавливаюсь в нескольких футах от крыльца.
– У нее будут другие заботы, – замечает Элайджа.
Я зыркаю в его сторону, но вовремя успеваю спохватиться:
– Мне завтра рано вставать. Мы едем в Бостон повидать отца.
– Тогда я напишу тебе завтра. – Джексон придвигается ближе.
– Прощайся с ним, или я сделаю это за тебя, – требует Элайджа.
Да, в любой другой ситуации я бы сообщила, куда он может запихнуть свои угрозы, но мы с Джексоном едва смогли наладить отношения, не хочу снова выставлять себя сумасшедшей.
– Звучит заманчиво, – говорю я и отворачиваюсь к двери как раз в тот момент, когда Джексон подается ближе.
Пару секунд он медлит, а потом направляется к своему дому. Я толкаю дверь и успеваю закрыть ее перед носом Элайджи. Впрочем, это ничего не меняет, потому как призрак спокойно проходит прямо сквозь стену.
– Какого черта, Элайджа? Ты пытаешься поставить меня в неловкое положение?
– Кто такой Элайджа? – интересуется Вивиан, заходя в переднюю. У нее сегодня чрезвычайно хорошее настроение.
Я опускаю взгляд на почтовый столик, стараясь вести себя как обычно.
– Ты и без моей помощи превосходно справляешься с этой задачей, – говорит Элайджа.
– Ничего важного, – отвечаю Вивиан. – Просто парень из школы.
Брови мачехи сходятся на переносице.
– Тогда почему ты разговариваешь с ним у нас в передней?
– Не с ним. Я разговаривала сама с собой.
– Ладно. – Ее обеспокоенное выражение лица сменяется улыбкой. – Ты голодна? Я подумала, что мы можем для разнообразия выбраться куда-нибудь. Отпраздновать перевоз твоего отца в Бостон.
– Нет, спасибо. Мы перекусили с Джексоном по пути домой.
– Как хочешь, – говорит она.
Я прохожу мимо мачехи к себе в комнату, Элайджа идет следом.
– Никогда так не делай! – шепчу я, закрывая за спиной дверь спальни.
– Я не люблю ждать, – категорично заявляет призрак, волнистые пряди волос легко касаются его щек.
– Тогда почему ты не пришел ко мне раньше?
– Не имею никакого желания искать тебя по всему Салему.
Я хмурюсь.
– Мы пытались найти место повешения, о котором я могла бы спросить у тебя и избежать многих проблем, если бы ты вчера так быстро не исчез.
– Оно сразу за Уолгринс.
– Знаю! – огрызаюсь я в ответ, хоть и не была в этом уверена, пока Элайджа не подтвердил.
– Я разобрался со списком смертей.
– Правда? – Любопытство побеждает раздражение.
Он поднимает несколько листов бумаги с подоконника и садится. Листы исписаны старомодным почерком. Я присаживаюсь рядом и, могу поклясться, на секунду ощущаю, что от Элайджи пахнет свежескошенной травой.
– На первый взгляд в этих смертях нет никакой закономерности.
Призрак говорит со старинным акцентом. Его ресницы такие длинные, длиннее, чем у меня, а брови идеальной формы. Нечестно, что такая красота досталась парню, особенно мертвому.
– Я искал среди медицинских записей, но за годы, которые успела изучить твоя бабушка, не произошло ничего необычного. Фактически остальное население Салема рождалось и умирало с постоянной скоростью.
– Может, было что-то особенное в семьях ведьм?
– Сердечно прошу меня не перебивать, – обрубает он совершенно не «сердечно».
