Осторожно беру в руки лист. «Разъяснение выплат» – значится на нем. Это не счет! Похоже, это сумма папиных страховых выплат. На листе несколько колонок. Сумма медицинских счетов огромная – много тысяч долларов. Я просматриваю колонки франшизы и доплаты – везде по нулям. Переворачиваю страницу и наблюдаю ту же картину.
Просматриваю все вплоть до конца последней страницы, где указана общая сводка. Читаю: Ответственность пациента (сумма, выплаченная или задолженная вами поставщику услуг): $0. Я опускаю взгляд на дату. Бумаги пришли менее двух недель назад. Сердце пропускает удар, когда я кладу документы обратно на комод. Что они означают на самом деле? Что все это время Вивиан лгала мне, будто медицинские счета за лечение отца слишком высоки? Эта мысль приводит меня в ужас. Не из-за самой лжи, а от ее масштабов.
Я ковыляю по коридору к лестнице и хватаюсь за перила. Если я ничего не путаю, у нас не было необходимости продавать квартиру в Нью-Йорке. Зачем тогда? Ради денег? Но папа очень хорошо зарабатывал, были накопления. Вивиан захотела больше денег? Единственный ответ. И что теперь? Она ждет, когда папа умрет, чтобы получить огромное наследство? Мне становится плохо. Как Вивиан может так поступать?
– Выглядишь так, словно увидела призрака, – слышится голос Вивиан от подножия лестницы.
Я боюсь на нее смотреть. Не знаю, что говорить, и не могу поверить, что вчера вечером едва не открылась ей.
– Был плохой сон.
– Что ж, я только что разговаривала с больницей, на сегодня врачи запланировали твоему отцу комплексную проверку. Кажется, придется отложить посещение на этой неделе.
Вот теперь я поднимаю взгляд на Вивиан. Хочу сказать, что она не имеет права даже заикаться о моем отце.
– Понимаю, ты расстроена, но не надо злиться на меня. Не я запланировала эту проверку.
Обхожу ее на лестнице, не говоря ни слова. Просто направляюсь на кухню. В обычных условиях я бы на нее накричала, но сейчас не могу. Что, если Вивиан действительно ждет смерти отца, чтобы прибрать к рукам его деньги? А тут я устрою ругань и только подтолкну ее совершить какой-нибудь безумный поступок? Она заведует его страховкой. Нужно помнить об этом. Нельзя, чтобы Вивиан узнала, что я нашла документы из страховой компании.
Завариваю кофе, практически не глядя в чашку. Нужно как-то снять это проклятие. Это моя единственная возможность помочь отцу, шанс сделать так, чтобы он очнулся. Сомнительное предприятие, но должна же я во что-то верить.
– Все хорошо? – спрашивает Элайджа со своим английским акцентом.
– Что значит – быть духом? – задаю я вопрос, не ответив на его, и делаю глоток кофе.
– Не уверен, о чем именно ты спрашиваешь.
– Ты сказал, что много следил за мной с первого дня в городе. Что это означает?
– Если я знаю, где ты находишься, и мысленно сосредотачиваюсь на этом месте, то могу тебя видеть. Это подобно окну в ваш мир, очень похоже на телевизор. Если знаешь нужный канал и время, то спокойно можешь посмотреть желаемое шоу.
Ладно, это объясняет, как он узнал, что мне было опасно оставаться на вечеринке.
– А если не знаешь, где я?
– Тогда нужно тебя отыскать. На это может уйти немало времени.
– Что насчет материальных вещей? Если, к примеру, возьмешь мою чашку кофе, другие люди это заметят?
– С этим сложнее. Маленькие предметы я могу заставить исчезнуть. Большие – нет. Это похоже на физическую силу человека. Некоторые вещи можно поднять, а другие не получается даже сдвинуть. А мгновенное перемещение, когда ты исчезаешь в одном месте и появляешься в другом… перемещение материальных вещей – умение еще более сложное. Оно требует практики и концентрации.
– Что насчет меня? Что будет, если ты меня поднимешь?
Элайджа выглядит удивленным.
– Ты будешь парить в воздухе. Я не могу заставить исчезнуть человека, только неживые объекты.
– Кажется, я немного не понимаю ваших правил.
– Поймешь.
– Можешь сделать мне одолжение? – прошу я.
– Я уже гадал, сколько времени тебе потребуется, чтобы наконец попросить. Накидку я уже забрал.
– Ох, спасибо! – Становится неловко, что меня так легко прочитать. – Но на самом деле не мог бы ты проверить, как там папа? Вивиан сказала, они устроили ему сегодня какую-то проверку. Я не совсем ей верю. И твердо решила съездить к нему.
– Да, они действительно проводят тесты.
Я падаю на стул у маленького столика рядом с окном.
– Как ты узнал? Сосредоточился на нем или еще как? – Если Элайджа знает, где мой папа, означает ли это, что он наблюдал за мной, когда я приезжала в больницу?
– Нет. Я проверил его раньше.
Он наблюдает за отцом?
– Как он?
– В больнице о нем хорошо заботятся.
Я слегка расслабляюсь. Отчаянно хочется его увидеть, но радует уже то, что папа в порядке. Да и мысль о поездке в больницу вместе с Вивиан кажется ужасной. Не вытерплю ее притворного беспокойства о нем.
Если я не смогу ездить в больницу…
– Нужно узнать больше о проклятии и о том, что за хаос творился прошлым вечером.
– Чтобы выяснить, что произошло вчера, потребуется некоторое время. Все еще пытаются оправиться от случившегося.
– У всех Наследников была сыпь?
– Да, но хуже всего у Сюзанны.
– Получается, я действительно единственная, кого это не коснулось?
– Боюсь, что так.
А я до последнего цеплялась за надежду, что не единственная такая. Вздыхаю.
– Я всю ночь изучал записи твоей бабушки, но все равно еще не закончил.
– Я помогу. – Я поднимаюсь и выхожу из кухни. Рада, что Элайджа не спит и может работать ночами. И так уже чувствую огромное давление из-за того, что не смогла быстро со всем разобраться, и теперь мир мой в любое мгновение может развалиться на части.
Элайджа на этот раз не «перемещается», или как там он называет свои исчезновения, он проходит со мной весь дом до самой библиотеки.
– Почему я единственная тебя вижу? Ты не хочешь показывать остальным, что находишься рядом? – говорю приглушенным голосом. Мне нравится эта идея.
– От меня это не зависит. – Он закрывает дверь библиотеки за нашими спинами.
Слишком глупая теория.
– Тогда почему?
– Это мне неизвестно.
Я тяну за крюк в камине, и мы проходим в узкий коридор.
– Но ты мертв.
– Я в курсе.
– Разве ты не должен знать о таком?
Элайджа почти смеется:
