Я едва не давлюсь булочкой. Папа? Смешивал зелья? Казалось, это последнее, чем он мог заняться. Мне он не позволял даже купить предсказание в автоматах на ярмарках. Внезапно папин бизнес открывается для меня в новом свете. Насколько сильно он изменился после смерти матери?
– Зелья хоть раз сработали?
– О нет. Но это не останавливало новых попыток. – Миссис Мэривезер снова смеется. – Не представляешь, как злилась Шарлотта, когда мы утащили из сада всю мяту, которую она любила класть в лимонад.
Теперь я тоже улыбаюсь.
– Значит, вы не думаете, что я сошла с ума?
– Я из Салема. В любом месте этого города в шаговой доступности есть десяток магазинчиков, предлагающих разнообразные тоники, зелья и снадобья для истинной любви и вообще для всего, что только пожелаешь. Все вокруг клянутся, что мои тортики приносят счастье. Ничто так не поднимает дух, как магия тройного шоколада. – Она подмигивает.
Я никогда не задумывалась, что здесь заклинания могут быть частью культуры.
– Извините, что сразу вам не сказала.
– Не беспокойся. Доверие вырастает со временем. Ты еще только сажаешь первые его семена. – Она вытирает руки о фартук. – Ну что, достанем все необходимое?
Я запихиваю в рот последний кусочек халвы с помадкой и корицей. Следом за миссис Мэривезер выхожу на улицу и по узкой каменной дорожке иду к ее огромному саду. Часть растений укрыта в теплице, остальные огорожены низеньким каменным забором. Миссис Мэривезер указывает на него.
– Моя мать всегда говорила, что такие камни – зимний урожай Новой Англии. Потому что каждый год, когда сходил снег, повсюду валялась куча булыжников. Вот из них и строили стены.
Сначала она отводит меня к гаультерии, протягивает деревянную миску, чтобы собрать ягоды, и настойчиво предлагает попробовать одну – она словно лесные ягоды. Мы продвигаемся по списку, и миссис Мэривезер рассказывает о вкусе каждого растения и объясняет, какие из них можно использовать для лечения нервозности, болезней и даже в качестве косметики.
Миска быстро наполняется. Я довольна новым опытом, а поэтому улыбаюсь, когда мы возвращаемся в дом. Теперь понимаю, почему миссис Мэривезер была лучшей подругой папы. Она одна из самых добродушных людей, которых я когда-либо встречала.
– А теперь, Саманта, – говорит она, когда мы заходим на кухню, – не хочешь ли принести сюда рецепт этого заклинания, чтобы я могла помочь тебе его приготовить?
Если варить зелье здесь, не будет риска, что Вивиан внезапно вернется домой и увидит, как я колдую. К тому же инструкции кажутся сложными, помощь будет нелишней. Но тогда придется объяснять, для чего это заклинание.
– Ох, да ладно. Будет весело. А когда Чарли очнется, мы расскажем ему обо всем и хорошенько посмеемся. – Миссис Мэривезер так рада идее.
Замечание о папе решает дело. Сомневаюсь, что история с заклинанием его позабавит, зато мне нравится другая идея: очнувшийся папа, который смеется вместе с нами.
– Хорошо. Сейчас вернусь.
Я отставляю миску и бегу по траве домой. Стоит мне только открыть дверь, за ней уже стоит Элайджа.
– Я слышал, – сообщает он.
Не уверена, хороший или плохой смысл он вкладывает в эти слова. Элайджа отдает книгу. Снова открываю дверь, но дух остается на месте. Я замираю.
– Ты идешь?
– Немного побуду один. Я кое-что ищу.
По смутному ответу понимаю, что это связано с его невестой.
– Ладно. Скоро увидимся. Удачи в поисках, – говорю я и вновь выбегаю на улицу.
Я возвращаюсь к миссис Мэривезер и кладу старинную книгу на кухонную стойку.
– Разве не прелесть? Ей, должно быть, две-три сотни лет. – Она изучает кожаный переплет. – В детстве я бы все отдала за такую книгу!
Она листает страницы, охая и ахая над названиями заклинаний и зелий.
– И какое собираешься делать ты?
– «Исток заклятия», – отвечаю я, но миссис Мэривезер ждет пояснений. Чувство такое, будто с головой прыгаешь в ледяную воду. – Не знаю, рассказывал ли Джексон, но меня обвинили в том, что на вечеринке у всех появилась сыпь. Я пытаюсь выяснить, кто это сделал, уверена – меня подставили.
Я достаю из кошелька небольшой кусочек пергамента и протягиваю его миссис Мэривезер.
– Это нашли на вечеринке.
Она разворачивает пергамент, пока я листаю страницы книги заклинаний.
– А я-то думала, что мы будем варить зелье для заклинания истинной любви, – говорит женщина, становясь намного серьезней, чем мгновение назад. Она изучает выбранное мной заклинание. – Что ж, попробовать определенно стоит.
– Мам… Сэм? – На кухню заходит Джексон, на нем пижама, светлые волосы в беспорядке падают на глаза.
Сердце пускается в галоп, и я инстинктивно закрываю книгу заклинаний от взгляда Джексона. С трудом сдерживаю волну эмоций, грозящих захлестнуть меня. Парень с подозрением переводит взгляд с меня на мать.
– Завтрак? Могу предложить прекрасный киш с брокколи и чеддером, он еще теплый, а твой стаканчик апельсинового сока стоит в холодильнике.
Джексон смотрит на меня:
– Чем вы тут занимаетесь?
– Заклинанием, – повседневным тоном отзывается миссис Мэривезер.
Видеть такой явный шок на лице Джексона немного неуютно.
– Никаких заклинаний на моей кухне, Сэм.
Я вздергиваю подбородок и твердо смотрю на него.
– Если хочешь, помоги нам, милый, – продолжает его мать. – Если же нет, пожалуйста, не сможешь ли ты поесть в другой комнате? Нам не стоит отвлекаться.
– Мам! Я не шучу!
Миссис Мэривезер делает небольшую паузу:
– Ладно, дорогой мой. Что тебя волнует?
– Ты сама знаешь. Столько лет все вокруг думали, что ты сумасшедшая, из-за ее… – Он выглядит недовольным.
– Моей бабушки, – предполагаю я, уже зная, что права. Джексон говорил, что жители города обходили его маму стороной, потому что считали ее безумной. Не только из-за депрессии, но и из-за «иных причин». До сих пор я просто не пыталась сопоставить все факторы.
– Наконец-то все пришло в норму, и что теперь? Заклинания? А ты… – Джексон поворачивается ко мне, но предложение не заканчивает. Во взгляде его осуждение.
Миссис Мэривезер наблюдает, как сын борется с эмоциями.
– Я сейчас на собственной кухне. А тебе не стоит так беспокоиться о том, что подумают окружающие. Кроме того, ты прекрасно знаешь, что Шарлотта была мне как вторая мать. Я не жалею ни об одном мгновении, проведенном с ней, что бы ни подумали о нас разные глупцы. Не так я тебя растила, будь выше этого.
Джексон снова устремляет взгляд на меня:
