Барон Строганов не поколебался ни минуты удовлетворить требованиям Порты. Вечером 22 февраля (6-го марта) он получил из Бухареста донесение генерального консула Пини, что восстание усиливается. Строганов сейчас же сообщает Порте полученные им депеши и предлагает публиковать в Валахии прокламацию, чтобы именем покровительствующей державы вывести умы жителей из заблуждения и в самых сильных выражениях высказать неодобрение людям, заведшим смуту в княжествах, одинаково виновным и против России, и против Порты. Рейс-эфенди обещал отвечать на это — и не отвечал. 24-го февраля рейс-эфенди сообщил Строганову официальную ноту, что Порта дала приказание комендантам дунайских крепостей держать свои войска наготове к походу при первом требовании валахских каймакамов. Посланник отвечал, что эта мера сама по себе не соответствует в принципе существующим договорам и даже как исключение может быть допущена только по предварительному согласию русского консула, причем призыв турецких войск должен быть сделан местными властями. Между тем Пини прислал новые вести о движениях Ипсиланти. Строганов сообщает Порте и консульские донесения, и письмо самого Ипсиланти, и письмо господаря молдавского и 9-го марта публикует декларацию купцам и подданным русским против внушений инсургентов; но в тот же день турки берут под арест архиепископа Эфесского, потом многих знатных греков.
12-го марта посланник имел свидание с рейс-эфенди, которому сообщил депеши из Лайбаха относительно валахских смут. Депеши показывали ясно охранительные принципы России; турок очень доволен: «уверения, которыми он отвечал на эти сообщения именем Порты, носили очень заметный характер теплого чувства и искренности». Но 17-го марта посланник узнал, что четверо знатных греков казнены, и на другой день, 18-го, вышел султанский манифест, имевший целью возбудить фанатизм турок. 20 марта происходило обезоружение всех греков и других христианских подданных султана при содействии константинопольского патриарха; 25 марта схвачены архиепископы Терапийский и Никомидийский; митрополиты Адрианопольский, Салоникский и Тарновский отданы под надзор, 29-го марта янычары, которым назначен поход в Валахию, начинают буйствовать против христиан, 1-го апреля Строганов имел свидание с рейс-эфенди по поводу новых депеш из Лайбаха: здесь он увидал, что Порта решилась свирепствовать против христиан, 4-го апреля посланник разослал циркуляр русским консулам в Леванте, что император не одобряет предприятия Ипсиланти, и сообщил копию Порте; но в тот же самый день пришло известие о восстании морейских греков. За это немедленно поплатились греки константинопольские: драгоман Порты князь Константин Мурузи был схвачен в своем бюро и обезглавлен вместе со многими другими греками, а 5-го числа янычары разграбили греческие деревни по Босфору.
Самую важную жертву турки приберегали к 10-му апреля, к Светлому празднику христиан: в первый день Пасхи у патриаршей церкви был повешен цареградский патриарх Григорий вместе с тремя митрополитами; жиды таскали за ноги тело патриарха по улицам со страшными ругательствами и бросили в море. Русский посланник протестовал; но буйства черни продолжались безнаказанно; нанесено было оскорбление русским судам, убиты русские матросы. На новые протесты Строганова Порта отвечала пустыми извинениями; преступление янычар оправдывалось радостью и сильной ревностью солдат, идущих на войну против мятежников. Тогда посланник объявил, что он испросит у императора вооруженное судно, которое будет стоять при входе из канала в Черное море и защищать русских, 19-го апреля новые казни: обезглавлено семеро греков, между ними два брата русского драгомана князя Ханджери и племянник их; кроме того, греческий епископ, 22-го числа толпа школьников и черни опустошила патриаршую церковь и церковь синайского епископа вместе с пятью другими церквами.
Строганов подал новую ноту, на которую рейс-эфенди объявил, что, во-первых, турецкие войска войдут в Молдавию и Валахию, несмотря на покорность тамошних бояр. Во-вторых, греки, спасшиеся в России, должны быть выданы. В-третьих, паши будут управлять княжествами до назначения господарей, а господари назначатся только тогда, когда беглые греки будут выданы Россией, наказаны, и спокойствие восстановится в княжествах. Строганов со своей стороны потребовал:
1) немедленного отправления господарей в княжества вместе с войсками;
2) приказа войскам действовать только против вооруженных инсургентов, а не против безоружных жителей.
1-го мая рейс-эфенди объявил, что всякий корабль с хлебом, идущий из Черного моря, должен отдавать свой груз в правительственные магазины. Строганов протестовал энергической нотой, а между тем буйство черни продолжалось, потому что само правительство подстрекало ее, объявив, чтобы мусульмане удваивали бдительность и деятельность, 17-го мая Порта отвергла приведенные выше предложения русского посланника относительно Дунайских княжеств и настаивала на своих мерах. Строганов не согласился. 21-го мая пришел первый русский пакетбот: рейс-эфенди дал знать посланнику, чтобы пакетбот вышел немедленно из Босфора, иначе капитан-паша употребит силу; наконец, Порта запретила перевозить вещи посланника из Перы в летнее пребывание, в Буюкдере. Тогда Строганов объявил, что императорская миссия не может продолжать сношения с Портой, а пакетбот не выйдет до тех пор, пока не будут готовы депеши.
«Мой язык и особенно мои услуги, оказанные в начале восстания, казалось, тронули турок, — доносил Строганов. — Некоторое время турки думали, что я буду содействовать их кровавой и мстительной системе действия относительно греков. Но скоро потом Порта, убеждаясь, что Россия не смеет объявить ей войну, подумала, что мы тайком поджигаем возмущение. Она в этом смысле истолковала помощь, которую я оказал несчастным, и убежище, которое они нашли в русских владениях. Она с неудовольствием видела мои усилия предотвратить опустошение княжеств и убийства в столице; она с трудом принимала мои представления об оскорблениях, нанесенных христианской религии. Заявления России остановили, по возможности, общее восстание. Но это благодеяние было оплачено удвоенными жестокостями и преступлениями. Средства защиты у греков этим ослаблены, тогда как реакция стала кровожаднее прежнего. Кровь христианская льется повсюду, и невиновный лишается жизни в видах отомщения некоторым виновным. Покровительственное вмешательство в дела княжеств, признанное за Россией трактатами, допущено, правда, по форме, но совершенно отстранено от дела. Я здесь игрушка коварной мстительности Порты, меня занимают пустыми переговорами, тогда как войска оттоманские действуют и предаются неистовствам. С презрением отвергают предложения справедливые и гораздо более полезные утеснителям, чем утесненным, ибо если бы они были приняты, то недоставали бы достаточного ручательства для великодушных видов императора. Услуги, оказанные императорским посольством, забыты. Каждое событие ведет к новому оскорблению, и мои старания удалить все то, что может оскорбить интересы турок, не производят на них никакого действия. Права русских подданных, интересы торговли явно нарушены. Наш флаг подвергся оскорблению, матросы убиты или ранены, и это оправдывается радостью и жаром войск мусульманских! Меры произвольные, нарушающие наши привилегии, приняты, а мы не удостоены совещанием об них. Проход через Дарданеллы запрещен нашим судам, нагруженным хлебом. Велено осматривать корабли вопреки смыслу договоров».
