Лучшей поверкой перемены положения, значения 1812 года служило поведение Австрии; она хочет мирить, но для мира требует уступок — от Наполеона. Сначала Наполеон не хочет мира, потому что не хочет делать уступок; мысль о малейшем шаге назад на своем поприще для него ужасна, нестерпима; уступить — значит признать свое поражение, признать значение 1812 г. Весть об отпадении Пруссии заставляет его задуматься; он решается войти в переговоры, но по-своему, по-старому: бить по частям, сманить Австрию разделом Пруссии. Он делает следующее предложение: у Пруссии теперь 5 миллионов душ; эти пять миллионов разделить на три доли: миллион оставить Пруссии на правом берегу Вислы; два миллиона — Австрии и два миллиона — Саксонии и Вестфалии. Лучшая доля достанется Австрии — Силезия! Мало того: если Австрия согласится войти в теснейший союз с Францией, то получит назад иллирийские провинции. Но Австрию обольстить было нельзя этими приманками: ей нужно было прежде всего освободиться от давления железной руки Наполеона, ибо тогда только и приобретения могли быть прочными; взять же Силезию и Иллирию за содействие утверждению французского ига в Европе был не расчет: все эти приобретения могли быть скоро отняты. Притом, чтобы делить Пруссию, надобно было победить ее и русское войско, которое поддерживалось народным энтузиазмом в Германии, возбужденным русско-прусскими либеральными провозглашениями; эти провозглашения приводили в отчаяние Меттерниха: надобно было непременно сдержать Александра и Фридриха-Вильгельма влиянием Австрии — иначе, по мнению Меттерниха, они устроят в Германии революционные комитеты. Наконец, союз с Францией был невозможен и по страшному ожесточению, которое господствовало против французов в самой Австрии.
Победа может переменить все, и Наполеон спешит в Саксонию навстречу союзникам. Встреча последовала при Люцене; страшная резня, битва нерешительная, но союзники отступили, и Наполеон провозгласил себя победителем. Благоприятная минута для мирных предложений! Союзники побеждены, отступили, увидели, что Наполеон все тот же, и потому будут умереннее в своих требованиях. Наполеон также должен быть умереннее: битва не похожа на Аустерлицкую или Иенскую — еще несколько таких побед, и армия его погибла. Меттерних предлагает условия: уничтожение Рейнского союза, возвращение Австрии иллирийских провинций, свобода ганзейских городов, разрушение Варшавского герцогства, восстановление Прусской монархии. Предложение страшно раздражило Наполеона, и действительно, отношения явились странные, небывалые: Наполеон стоял с войском в Саксонии; он победил, враги отступили, и от него требуют, чтобы он отказался от приобретений, купленных двумя предпоследними войнами, — отношения совершенно извращенные! — от победителя требуют уступок! А между тем внутренний голос говорит Наполеону, что в сущности тут никакого извращения нет, что был 1812 год! Австрия получала возможность делать ему такие предложения, ибо соединение ее войска с русско-прусским давало коалиции численное превосходство, что должно было нанести окончательный удар его последнему войску. Но этот внутренний голос, разумеется, не уменьшал раздражения. Особенно раздражало его то, что Австрия предписывает ему законы, — Австрия, которая обязана помогать ему в войне, — Австрия, которая не сделала ничего, что бы дало ей право играть первую роль. Наполеон велит отвечать на австрийские предложения, что он прощает Австрии все прошлое, хочет мира и может заключить его на условии, чтобы все оставалось, как было до войны (statu quo ante bellum). Если бы он захотел, то уладился бы с императором Александром, предложив ему Польшу; посылка в Главную русскую Квартиру разделила бы мир пополам.
Эта угроза давно была бы исполнена, если б только было можно. Но в Вене очень хорошо знали, что император Александр не войдет в отдельное соглашение с Наполеоном, разве только Австрия своею медленностию пристать к союзу принудит его к этому; но Австрия прежде всего не хотела повторения тильзитских отношений; опыт прошлого пошел впрок; Меттерних не хотел повторять ни ошибки Пруссии перед Аустерлицем, ни ошибки Австрии перед Фридландом. Наполеон уже освобождал Австрию от союзных обязательств, требовал только нейтралитета невооруженного, но Австрия непременно хотела быть в вооруженном нейтралитете, с тем чтобы взять сторону союзников, если Наполеон не согласится на ее мирные условия.
Стадион, находившийся в Главной Квартире союзников, ободрял Вену своими донесениями, что, несмотря на отступление союзников после Люцена, дух войска их нисколько не упал; напротив — военный жар все более и более усиливается, подкрепления подходят ежедневно, кавалерия и артиллерия превосходные. В начале мая в Дрезден к Наполеону явился посланный австрийского императора граф Бубна, который объявил, что австрийские мирные условия очень умеренны; что союзники требуют гораздо большего и императорФранц очень рад, что Наполеон побил их: станут поскромнее; в противном случае Австрия знает, что делать: вместо 30.000 она отдаст в распоряжение Наполеона 200.000; но надобно заключить перемирие и завести переговоры. Наполеон не мог принять австрийских условий, не мог возвратиться во Францию побежденным, принужденным к уступкам; но с другой стороны, он видел страшную опасность в случае присоединения 200.000 войска к союзникам. Император Франц имел удовольствие унизить Наполеона, выжать из железной груди болезненный вопль, мог теперь говорить: «Я показал императору французов, что я такое». Наполеон решился написать тестю письмо, какого еще никогда не писывал:
«Если в. в-ство принимаете какое-нибудь участие в моем счастии, то позаботьтесь о моей чести! Я скорее умру в челе последних великодушных людей Франции, чем соглашусь быть посмешищем для англичан и причиною триумфа врагов моих!» В ответ французский посланник в Вене доносил: «Конечно, Австрия желает как можно скорее объявить нам войну при первом благоприятном случае; она бешено вооружается, и нет никакой надежды иметь ее союзницею».
Надобно сделать последнюю попытку. Коленкур посылается к императору Александру с предложениями:
«Одер будет границею германской конфедерации; проведется линия от Глогау до Богемии; Вестфалия получит 1.500.000 душ; за то Пруссия получит великое герцогство Варшавское, с городом и округом Данцига; Пруссия приобретет таким образом 4 или 5 миллионов жителей; с своей стороны Россия приобретет вторую границу, ее прикрывающую, ибо Пруссия, имея свою столицу подле нее, будет находиться в ее системе. Франция и Россия будут удалены друг от друга на 300 лье расстояния, будут разделены государством в 200 лье пространства».
Но Коленкуру было наказано: «Главное — разговориться. Соглашение будет легко, если мы узнаем виды императора Александра. Мое намерение постлать ему золотой мост, чтобы избавить его от интриг Меттерниха. Если уж надобно сделать пожертвования, то лучше их сделать в пользу императора Александра, который вел добрую войну, и короля Прусского, которым он интересуется, чем в пользу Австрии, которая изменила союзу и теперь, под титулом посредницы, присваивает себе право располагать всем, взявши себе долю, какую ей нужно».
Император Александр отказался принять Коленкура, объявив, что все переговоры должны идти через посредство Австрии, и этот отказ последовал на другой день после битвы при Бауцене, где Наполеон опять одержал победу; но эта победа стоила ему до 25.000 человек, выбывших из строя; союзники дрались отлично и отступили твердою ногою, не разрываясь; из 180.000 солдат, приведенных Наполеоном в Саксонию, оставалось 120.000. Австрия была тут с предложением перемирия и конгресса; Наполеон принял и то, и другое. Во время этого перемирия союзники заключили договоры с Англией и Австрией; определено было количество войска, которое выставлял каждый из них, количество субсидий, выплачиваемых Англией; Австрия обязалась перейти на сторону союзников, если к 10-му августа н. ст. Наполеон не примет ее мирных условий. Сам Меттерних отправился к Наполеону в Дрезден для убеждения его принять мирные условия, ибо для Австрии важнее всего было остановить борьбу, удержать равновесие между Россией и Францией и овладеть навсегда посредствующим положением между ними. В пылу раздражающих речей Наполеон высказал знаменитые слова, которые должны были бы убедить «дипломатического гения», какое заблуждение думать, что Наполеон согласится на долгий мир, когда у него вытребуют уступки, заставят признаться побежденным: «Ваши государи, рожденные на престоле, не могут понимать моих чувств: побежденные, возвращаются они в свои столицы и царствуют спокойно, как прежде; но я солдат — мне нужны честь и слава; я не могу показаться своему народу в уничижении, я должен оставаться велик и славен».
