Мышь. Она ведь не сороконожка.
Либерман. Девушки любят разнообразие и новую обувь. А люди вечно стаптывают старую, но не желают ходить босиком. Поэтому у меня всегда есть работа. Мне с моей женою не грозит нищета.
Мышь. Она царевна, наследница страны и казны.
Либерман. Любой дурак знает, что казна пуста, а в стране осень.
В колыбельке распахивается окошечко и тут же захлопывается.
Мышь. Царевна Лизочек за вас замуж не пойдет.
Либерман. Горе мне, горе! (Уходит.)
Входят Дон Полкан и Дон Барбос.
Дон Полкан. Я первый баритон мира.
Дон Барбос. Я первый баритон мира.
Мышь. Должно быть, кто-то из вас второй?
Дон Полкан. Мы оба первые.
Мышь. И вы хотите нам спеть?
Дон Барбос. Я хочу жениться на царевне Лизочек.
Дон Полкан. Я тоже.
Мышь. Вы думаете, она выберет одного из вас?
Дон Полкан(поет).
Царевна Лизочек,
услышь меня разочек,
будь мне невестой
с этого дня!
Дон Барбос(поет).
А замуж,
а замуж,
а замуж выходи за меня!
Дон Полкан. Я могу на ней жениться, потом развестись, и на ней женится он.
Дон Барбос. Я согласен.
Мышь. Зато она не согласна. Жениться надо раз и навсегда. Идите и пойте в другом месте.
Дон Барбос(поет).
Дон Полкан(поет).
Своего счастья не поняли вы!
Уходят.
Входит Зеравшан.
Зеравшан. Я пришел с дарами. Вот хроноскоп с НЛО из Минусинска, вот фисташковое ожерелье из Самарканда, а вот лал из Альгамбры. Хочу жениться, прошу руки принцессы Лизочек.
Из-под земли появляется китайский мудрец Чан Су Ши.
Чан Су Ши. А как же подвиги? Ты забыл, что тебе пора в родные горы к родным подвигам? Ты опаздываешь.
Зеравшан. Чуть не опоздал! Пора, пора! Дары примите, женитьба откладывается. Где мой ковер-самолет?
Чан Су Ши. Возьми мой запасной половичок.
Улетают.
Входит Злодей. Он великолепен. Он показывает сначала левую ногу, на ней кроссовка с золотыми крылышками, потом правую, на ней альпийский ботинок.
Злодей. Май бест лег. То есть фиг. То есть фут. Это английская поговорка. Я великолепен. Все отвалите. Я хочу жениться на царевне Лизочек!
Гром и молния.
Появляются все персонажи.
Все(хором). Да пропади ты!
Мышь. Провались!
Злодей проваливается.
Стук в дверь.
Мышь. Кто-то хочет войти.
Из колыбельки появляется царевна Лизочек. Она прекрасна как все царевны и принцессы мира, как Пирлипат и Турандот.
Входит царевич Тимофей и женится на царевне.
Все хором поют гамму.
Все. До, ре, ми, фа, соль, ля, си! Bis, bis.
Птичка Гоголь. До!
Входит шарманщик с шарманкой.
Шарманщик. А вот и я!
Он крутит ручку шарманки и поет:
Мой Лизочек так уж мал, так уж мал...
Все танцуют и подпевают.
Занавес падает.
— Теперь их на сцене тринадцать, — говорит кукольник. — Так не должно быть.
— Ты не прочитал, что приписано на листке на двери твоей каморки.
Он читает ремарку, которую написала она карандашом, робко, в конце листка:
«Чтобы в пьесе было двенадцать кукол, а не тринадцать, считать Циперуса и Папируса одним персонажем, они говорят вдвоем одно и то же, к тому же они близнецы».
В списке женихов тем же карандашом добавлено:
Царевич Тимофей
— И откуда взялся царевич Тимофей, скажи на милость? Да еще лоскутный и тряпочный.
— Я его сшила вчера после полуночи, — тихо отвечала жена кукольника, — чтобы в ночь перед Рождеством мне не снились дурные сны.
НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС И СОЦИАЛЬНЫЙ АСПЕКТ С СЕНТЯБРЯ ПО МАЙ
— Кастанья Мария Гонсалес Секундино Обис! Де Сантис! Астуриас! Турки! Турин! Тори! Торичеллиева пустота! Я турок, турок!
Этот старый попугай всем врал, что он турок, а некоторым врал, что он испанец; на самом деле он был чистокровный еврей. Что, конечно, вполне отвечало его баснословной способности повторять, запоминать и трактовать всё подряд на любом наречии, включая зулусский, ничего толком не понимая; каковая способность придавала ему необыкновенный шарм и, несомненно, являлась оригинальным свойством. От себя лично он только и врал, что он, мол, турок. Впрочем, иногда он врал, что он цыган. Остальное всё было почерпнуто из разных источников. Поскольку попугай был почти вечный, попадались тексты времен альгамбрских арабов.
Зато мопс Марточка ничуть не преувеличивала свое китайское происхождение, однако не могла воспроизвести по причине плохой памяти название своей породы; помнила только, что в названии три буквы, а вторая буква «у» — как в кроссворде.
Подзаборный звал ее не иначе как «сука косоглазая», разумеется, с националистической колокольни, поскольку, хотя Марточка сукой являлась взаправду, глазки у нее были круглые и так и лезли из орбит; и Подзаборный тут уж явно выходил из берегов реалистического восприятия действительности. Сам же он постоянно подчеркивал, что он — Подзаборный, очень этим гордился, словно бы некоей народинкой, но поскольку с двухнедельного возраста был изъят из-под соответствующего забора и с тех пор являлся хозяйским котом; его помоечность тоже была как бы переносная, то есть такой же свистеж как туречество или цыганщина попугая.
Зато наглый черный Ворон постоянно утверждал, что он грек, безо всяких на то оснований, с единственным желанием подражать Попугаю, примазаться и позлить Подзаборного.
