Перед полетом нам предлагают выбрать модель одежды и цвет. Некоторые коллеги выбирают ярко-красные или ярко-желтые варианты, а я предпочитаю спокойные цвета: темно-зеленый, синий, бежевый. От чего-то можно отказаться. Например, большой шерстяной костюм – в первый полет я его брал, хотя командир советовал: не бери, не пригодится. И действительно не пригодился, поэтому во второй полет я отказался.
По мнению Сергея Рязанского, майка лучше футболки, а свежие фрукты и зелень лучше консервов
Носки тоже выбираем по предпочтениям, а обувь на станции используется крайне редко. У нас есть кроссовки для дорожки – босиком бегать по ней нельзя. Есть велотуфли, которые пристегиваются к педалям велотренажера. Есть еще смешная обувь, доставшаяся в наследство от советской космонавтики, – меховые унты. Ни разу в них не ходил, но я знаю, что были случаи, когда они пригодились. Например, при нашем выходе с олимпийским факелом Майкл Хопкинс сидел в модуле «Поиск» рядом с пристыкованным к нему «Союзом» – по правилам безопасности, все экипажи при выходе должны находиться рядом со своими кораблями на случай быстрой перестыковки. А там было дико холодно, потому что в «Поиске» нет обогрева. Поэтому бедняга собрал всё теплое, и унты ему очень пригодились. Часто ребята используют их не по прямому назначению, а как грелку – чтобы кашу заварить: добавил в пакет с овсянкой кипятка, сунул в унту – она там набухает, становится вкусной, теплой.
Встречали ли вы инопланетян?
Верю, что они существуют. Как ученый я понимаю, что при таком количестве миров, планет, звезд, галактик просто по статистике наверняка где-нибудь еще разумная жизнь есть. И чисто по-человечески – обидно и неприятно быть одинокими в этой Вселенной. Однако пока доказательств существования инопланетян нет. Хотя забавных историй, с ними связанных, хватает.
Шел мой первый полет. Мы с Олегом Котовым пили вечерний чай. Заболтались, уже достаточно поздно было. И вдруг слышим громкий и сильный стук по станции: тук-тук-тук. Причем надо помнить, что толщина стенки станции – полтора миллиметра, а стук идет снаружи. Мы, естественно, выпучились друг на друга, пытаясь понять, не глюки ли словили. Может, устали и пора завязывать с космосом – три с половиной месяца летаем. Но тут с ужасом понимаем, что слышим подозрительный звук оба. Пока мы друг на друга пялились, снова раздается: тук-тук-тук. Начинаем осматриваться, в том месте стенка станции закрыта панелями. Сам модуль круглый, а рабочее пространство внутри – квадратное, и за панелями либо сделан склад, либо расположена аппаратура. И как раз там, откуда доносился стук, находится система жизнеобеспечения. Мы начинаем перечислять вслух, что там за агрегаты. И понимаем: нечему там стучать.
Обсуждаем версии, и снова раздается стук, но смещается в сторону пристыкованного грузовика. Вот тут-то у меня впервые и мелькнула мыслишка, что пришелец на станции завелся. Я полетел за ним, а Олег – к центральному компьютеру, как самый умный космонавт. Смотрю, а он уже машет рукой: мол, давай ко мне. На компьютере у нас есть окошко, где бежит лог-файл в режиме реального времени, и любой процесс, запускаемый на станции, можно в нем увидеть. И выясняется, что Земля, не предупредив экипаж, включила систему перекачки топлива из грузовика на станцию, клапаны этой системы открывались и, вероятно, стучали по каким-то элементам конструкции. На следующее утро Олег, конечно, вышел на связь с ЦУПом и говорит: «Ребята, предупреждать надо! Штаны мы, конечно, успешно поменяли, но ведь чуть кондрашка не хватил».
Иногда видишь натуральные НЛО. Вон что-то такое летит и мигает. Хватаешь сразу оптику, начинаешь наводиться, и выясняется, что это кусок облупившейся краски. Станция двадцать лет на орбите, много всякого мусора вокруг. И вот он летит, медленно вращаясь в невесомости и периодически отражая лучи солнца.
В космосе, особенно через иллюминатор, очень сложно определить реальные размеры и форму объекта. И часто люди, которые верят в пришельцев и смотрят какие-то съемки из космоса, говорят: ой, «тарелки» полетели! В действительности же это результат нашей собственной деятельности: вышел в космос, где-то карабином неловко провел – вот тебе и стая «тарелок» вокруг станции.
Есть ли протокол для первого контакта?
Прописанных инструкций нет. Но дается рекомендация: при развитии непредвиденной ситуации действовать по обстоятельствам. Конечно, мы специально не готовимся к контакту. Наша работа – летать, выполнять научную программу, ремонтировать станцию. Если вдруг явятся инопланетяне, придумаем что-нибудь, разберемся.
Запускали ли вы в космос бутылку с запиской, как в море, чтобы однажды на какой-нибудь другой планете кто-нибудь прочитал ее?
Хорошая идея. Тем более что космонавты периодически запускают спутники вручную. Но, к сожалению, бутылок на станции нет – у нас всё в пакетиках.
Зачем нужно заниматься спортом в космосе?
Обязательно надо заниматься! Проблема в том, что наш организм устроен удивительно просто: если что-то постоянно не используется, он это «поедает». Если вы, например, не читаете книг, не задействуете свой мозг – поверьте, организм очень быстро от него избавится. Шутка, конечно, хотя в каждой шутке… Без постоянной тренировки мозга способность быстро соображать и анализировать заметно снижается, проверено.
С мышцами нагляднее. И на Земле, и особенно в космосе без спорта мышцы становятся дряблыми и начинают разрушаться, заменяясь соединительной тканью – это и называется атрофией. Чтобы ее избежать, наши специалисты для каждого космонавта составляют свой график тренировок.
Какие тренажеры есть на станции?
Тренировка должна быть на выносливость, на скорость и на силу. Поэтому мы бегаем по дорожке, крутим педали, применяем эспандеры. Есть на станции еще и отличный американский тренажер ARED – компьютеризированная штанга, которую можно использовать сидя, лежа, стоя. При этом сам выставляешь, какую нагрузку он тебе выдаст. У нас сейчас тоже разрабатывается аналогичная система, но пока там есть несколько вариантов, которые обсуждаются.
Есть две беговые дорожки, два велосипеда – в российском и американском сегментах, при этом они абсолютно разных конструкций. В российском сегменте появился силовой нагружатель, но на нем мне не посчастливилось позаниматься: в первую экспедицию его установили, и он не заработал; во вторую я его установил, и мы умудрились его сразу поломать.
Американский астронавт Ричард Мастраккио работает на тренажере ARED (фотография NASA)
