Зато вполне удачно развернула, и на Виктора уставились глазенки на улыбающейся мордашке полугодовалого ребенка, в обрамлении белой опушки капюшона. Глядя на него, он и сам невольно улыбнулся.
И чего в той улыбке было больше – тепла или сожаления, – поди пойми. Ну вот что ему мешало жениться и обзавестись своими детьми? Ведь ни единой объективной причины. Глупо об этом жалеть, потому что сегодня стал бы обузой? Ну, во-первых, пенсия у него солидная, не всякий работник столько зарабатывает. А во-вторых, был бы кто за спиной – глядишь и не рисковал бы так-то. Сомнительно, конечно, но вполне возможно. Семья непременно меняет человека, делая его более осмотрительным и ответственным. Если он не болван.
Н-да. Глядя в эти глазенки, отчего-то окончательно позабыл о треволнениях в игре. В конце концов, Лера права. Это всего лишь игра. Да, жаль потраченного времени и усилий. Но с другой стороны, что он теряет, кроме уязвленного самолюбия? Нет, он не собирается оставлять все на самотек, а попытается вывернуться и уж точно наказать эту Эльвиру. Но если не срастется, делать из этого трагедию не станет.
В конце концов, это же не просто перс, а герой. Причем четырежды. Выйдет на связь с тем же кланом Велеса и предложит вывести его из западни. Да такой приз они и из города вывели бы. А там – либо в клан вступит, либо продаст им аккаунт и создаст новый. Так что идет все лесом.
– Эй ты, ур-род, ты чего под колеса кидаешься? Мало жизнь учила, дебил? Самому уже все равно, так и других под монастырь, кардан те в дышло.
Возмущался мужик из припарковавшейся рядом с тротуаром Лады-Кадриль. Лет под пятьдесят. К машине относится со всем уважением и даже трепетом. Видно, что она ухожена и, несмотря на слякоть, помыта, лишь с легким налетом свежих брызг. Есть такие люди. Поди еще разберись, за себя он больше испугался или за возможность заполучить царапину на своей ляле. Виктор никогда таких не понимал.
– Пасть захлопни, урод, – сплюнув, презрительно бросил Виктор.
Вот никакого желания объяснять очевидные вещи. Коляску только полный слепец не рассмотрит. И коль скоро этот едва разминулся с креслом Чернова, то не видеть происшедшего он попросту не мог.
– Н-ну т-ты, мраз-зота, если бы не сидел в этом гребаном кресле…
– То ты уже харкал бы кровью, – перебил его Виктор.
– Слышь, ты, козел, а ну завалил хлебальник и покатил по своим делам.
А эта валькирия откуда нарисовалась? Похоже, из переулка. Резво так выкатила на своем кресле с ручным управлением на электрической тяге. Только, в отличие от Чернова, у нее отнялись лишь ноги. Счастливая. Нет, он и правда так подумал. Как говорится, все познается в сравнении.
Девушка, или все же молодая женщина, так как на вид ей слегка за тридцать, навалилась на мужика со всем пылом инвалидной солидарности.
– Ну чего вылупился? Вали, сказано. Не то сейчас протараню дверцу твоего пепелаца, и будешь лить горькие слезы.
– Дебилы, – все же бросив напоследок, тронул с места мужик.
А вот спасительница успокаиваться не собиралась. Резко развернув кресло, вперила взгляд в растерявшуюся мамашу, вцепившуюся в коляску. Виктор как-то упустил этот момент и с сожалением отметил, что теперь не видит детских глазенок-пуговок.
– А ты куда смотрела, кукушка, мать твою. Ты на фига рожала ребеночка? Таращиться в свой гребаный телефон, вместо того чтобы за дитем смотреть?
– Спасибо большое. Извините, – пискнула горе-мамаша и, развернувшись, рванула обратно вверх по улице.
– С вами все в порядке, Виктор Степанович? – А это подбежала Лера, дождавшаяся разрешающего сигнала светофора.
– Виктор Степанович? Х-ха! Ну точно. А я-то гадаю, что-то рожа знакомая. Да со всеми этими делами припомнить времени не было. А ты не вспомнил, гражданин начальник?
– Отчего же, Евгения Борисовна, я всех своих крестников помню.
– По-омнишь. Это хорошо. Но я гляжу, бог шельму-то метит. Не все тебе куражиться. Прилетела судьба с приветом.
– Ты еще скажи, что я тебя принял по беспределу и навешал не твое.
– Мое. Не спорю. Да только вишь, как оно. Теперь я по твоей милости в каталке.
– На зону ты уходила здоровой и крепкой. А уж что там с тобой сделалось, в том моей вины нет.
– А чьими стараниями я там оказалась, не подскажешь?
– Своими, Евгения Борисовна. Только своими. – Кресло, повинуясь команде, исправно развернулось на сто восемьдесят градусов и медленно покатилось к переходу.
Гулять на этом узком тротуаре, да еще и лишенном какой-либо растительности… Да ну его. Лучше перебраться обратно на бульвар.
Глава 7
Это сладкое слово – месть
Итак. Можно выложить на форум ролик с их договором с Эльвирой. Но это только обелит его имя перед игроками. Влезать в разборку ради справедливости никто не станет, даже за плату. Потому что никому не нужно на ровном месте огребать вражду жителей целого княжества. Поди потом восстанови репутацию хотя бы до нейтралитета.
С другой стороны, то, чего нельзя сделать за деньги, можно сделать за большие или очень большие деньги. Со средствами у него проблем нет. Даже если наемники прибудут издалека, полежит неинтересным для неписей трупом на респе. А там прибудут ребятки и вытянут его.
А чтобы Эльвира не покуражилась над его телом, можно до поры нанять других игроков. Тех же, что сейчас на фарме в этой локации. Подумаешь, подкрасятся малость. На репутации это никак не скажется, потому что вроде и не связано с насилием. ПК – по сути, это тема не неписей, а игроков, которые все поймут правильно.
Но тут два момента. Первый: Виктор хочет с ней посчитаться сейчас, не откладывая в долгий ящик. И второй: он должен непременно лично согнать ее до десятки и посмотреть, как ей это понравится. Так что тема с наемниками отпадает.
Чернов устроился в капсуле. Поблагодарил Леру. И, попросив не выдергивать его, пока он сам не выйдет из игры, нырнул в виртуал. Привычная темнота. Заставка. Подтверждение на вход.
– Здравствуй, милый. А я тут мониторю форум. Вдруг ты решишь ославить честную девушку.
«Честную? Ты ничего не напутала?»
– Ну что ты, милый. Я же не убила тебя, а честно выждала мною же назначенный срок. Заметь, прошло ужа два часа сорок пять минут, а я не покусилась на твое имущество. Так что все по-честному. Решил все же заплатить? Это правильное решение.
«Ну, убить ты меня не могла. Что до остального… Платить я тебе не буду. Кричать на весь свет, какая ты нехорошая девочка, тоже пока не стану. Хочу посмотреть, что у тебя из этого получится».
– Милый, не хотелось бы тебя расстраивать, но дело в том, что ты прочувствуешь всю гамму болезненных ощущений при каждой своей смерти.
«Я в курсе. И лучше останусь. Злее буду. И хочешь совет?»
