— Понимаете, в наших отношениях все очень сложно, но, честно говоря, я просто работаю графическим дизайнером в «Инсурго».
«Проклятье!» Она все рассказала, выдала себя. Хью был шокирован тем, как неприятно и больно ему стало от этого. Он убеждал себя, что Белла не такая, как Джесси, но и она предала его. Она дала ему слово, но, не задумываясь, взяла обратно. Призналась во всем матери, поставив его в неудобное положение. Как он мог считать ее другой? Похоже, жизнь так и не научила его разбираться в людях.
— Теперь все ясно, — сказала Либби.
— Что? — не поняла ее Белла.
Хью похолодел. Господи, только бы мама не завела разговор о Джесси. Он ждал, затаив дыхание.
— Раз он ничего вам не сказал, и я не буду. Это секрет Хью.
— Разумно, учитывая, как поступила я.
Она так спокойно признается в предательстве? Хью стало еще хуже. Интересно, как много теперь известно маме?
Он выдохнул и переступил порог кухни.
— Мой секрет?
При виде его Белла побледнела.
— Хью? Не знала, что ты здесь.
— Разумеется. — Он окинул ее презрительным взглядом. — Благодарю тебя. И ты еще говорила, что я могу тебе доверять. Думаю, ты способна разболтать всему миру о делах «Инсурго», как только что выдала Либби мою тайну.
— Хью, ты несправедлив к Белле, — мгновенно вступилась мама. — Она желает тебе добра.
— Она сплетничала с тобой обо мне.
— Ничего подобного, — возмутилась Белла. — Сейчас я бы с удовольствием вылила бы эту смесь для пудинга тебе на голову, но мне жаль переводить продукты и ставить твою маму в неловкое положение. Пожалуй, вместо этого я отправлюсь в этом дурацком наряде в сад, а ты можешь радоваться, что я выполняю все, как ты велел. — Она встала и подошла к нему вплотную. — А ты, — она ткнула его пальцем в грудь, — садись и найди в себе силы наконец поговорить с матерью. Серьезно поговорить.
Хью опешил. У него не было возможности даже вставить слово, такой пылкой была речь Беллы.
— Расскажи ей, что ты любишь свое дело, что оно для тебя все, без него ты не в состоянии дышать. Можешь добавить, что ты прекрасный организатор и руководитель, что не рискуешь понапрасну и продумываешь каждый шаг. Но вот в остальном ты полный идиот. — Она резко повернулась к развалившимся на полу собакам. — А вы, трое, поднимайтесь, мы идем в сад. Я найду теннисный мячик, представлю, что это голова Хью и с удовольствием вам его покидаю.
Она направилась к двери.
— Белла, — произнес ей вслед Хью, понимая, что должен извиниться.
— Нет. Поговори с мамой. Прямо сейчас. А со мной не надо разговаривать. Я занята с собаками.
— Возьми все, что хочешь, из кладовки, милая, — сказала Либби. — А я скажу ему все за тебя.
Белла покачала головой.
— Будет лучше просто выслушать сына. Сейчас я невероятно на него зла, но, если говорить о его деловых качествах, он достоин только уважения. Мне кажется, вам обоим лучше выслушать друг друга. — Она быстро вышла из кухни, а вслед за ней унеслись и собаки.
Через несколько минут Хью с удивлением осознал, что действительно разговаривает с мамой о самом главном в его жизни. И она его внимательно слушает. И понимает. Впервые в жизни он осознал, что беспокойство и уговоры родных были вызваны безграничной любовью, а не желанием заставить его соответствовать принятым в их семье стандартам, как он думал раньше.
Без откровения Беллы ничего подобного не случилось бы.
Когда он замолчал, Либби посмотрела на сына с нежностью.
— Хью, ты обязан…
— Извиниться перед Беллой. Я знаю.
Она обняла его.
— Ты мой самый маленький сынок, Хью, я очень тебя люблю, но сегодня я тобой недовольна.
— Я сам собой недоволен, мама.
— Она совсем не такая, как Джесси.
— Я знаю. — Джесси никогда бы не предложила помочь нарезать овощи. Конечно, музыканты должны заботиться о руках, малейший порез помешает им должным образом играть на инструменте. Но Джесси не предложила бы не только из-за этого. Возиться с Софией она бы тоже не стала. Хью знал, что родные не любили Джесси, они были вежливы с ней, но не более. К Белле они отнеслись по-другому. Тепло. Причем все: Лавиния, братья и даже отец.
— Мне надо найти ее и поговорить.
— Будь с ней вежлив, — предупредила Либби. — Она очень добрая девушка и не предавала тебя. Просто она нашла лучший способ решения проблемы, чем все мы.
Хью обнял мать.
— Я понимаю. Это я все испортил.
Он вышел из дома и отправился искать Беллу. По ее лицу он сразу понял, что она плакала и нервы ее были на пределе. Как он мог так отвратительно с ней поступить?
— Белла, прости меня, — сразу начал Хью.
— Хм. — Она, похоже, даже не отреагировала на его слова.
— Ты была права, а я ошибался.
Она скрестила руки на груди.
— Похоже, ты начинаешь понимать очевидное.
— Я незаслуженно тебя обидел. Мне не стоило ничего такого говорить.
— И это очевидно.
— Мне даже не удастся свалить такое поведение на утреннее плохое настроение. Как мне загладить свою вину?
— Ты заявил, что не можешь мне доверять, так что, думаю, тебе не удастся.
Хью тяжело вздохнул.
— Я не знаю, что мне делать, — с горечью признался он. — Но мне очень жаль, что я тебя обидел. Без твоей помощи моя мать никогда бы не поняла, что значит для меня «Инсурго». А я бы не смог понять, что чувствовали они. Ты очень мне помогла.
Белла дернула плечом.
— И тем не менее я не твоя личная груша для битья, Хью. Я ненавижу, когда люди срывают на мне злость. Я согласилась на эту глупую роль, потому что ты меня попросил. Я ведь не профессиональная актриса. Неудивительно, что твоя мама все поняла. Я ведь предупреждала тебя, что это плохая идея.
— И была права. Я понимаю, что, скорее всего, тебе хочется сейчас оказаться где-то подальше от этого места, так что, если пожелаешь, я отвезу тебя, куда скажешь. Однако мне кажется, что мама и все остальные хотели бы, чтобы ты осталась на ланч. Ты очень им понравилась. Я имею в виду настоящую Беллу Фарадей, — поспешил добавить он. — Ту, которая позаботилась о моей тетушке, племяннице, которая любит играть с собаками, прекрасно рисует и поет и вообще все делает замечательно. Такая женщина станет душой любой вечеринки. До того как ты появилась в этом доме, я не видел, чтобы все мои близкие танцевали, да еще с таким удовольствием.
Глаза Беллы заблестели от слез. Она заморгала, чтобы сдержаться и не расплакаться.
— Думаешь, они не станут меня ненавидеть за ложь? — прошептала она.
