— Когда похороны бабушки? — Бак говорил так, будто уже одержал над ней победу.
— Завтра… на кладбище. Панихида будет очень простой. У бабушки не осталось родственников, кроме меня, а ее подруги все давно умерли. — Она посмотрела на него в упор. — Так что у меня нет причин долго отлынивать от работы. К тому же перед балом нужно многое сделать. — В ее взгляде сверкнула сталь. — Раз уж ты заговорил о контракте, Бак, хочу, чтобы сумма моего выходного пособия была заверена документально.
На его лице отразилось удивление и тут же пропало. Бак встал с дивана.
— Хорошо. Я подпишу твое заявление об увольнении, а также составлю документ о размере компенсации. Бумаги будут ждать тебя на твоем рабочем столе. — Бак говорил с ней, как совершенный незнакомец, а не как человек, которого она знала с детства. Но таков теперь будет характер их отношений.
Бак прошел к двери и остановился.
— Я сожалею о твоей утрате, Терри. Гарриет была славной леди и ко мне относилась по-доброму.
Дверь за ним закрылась, через несколько мгновений раздалось урчание «хаммера». Раньше Бак по-братски обнял бы ее, чтобы утешить, но их отношения изменились, возможно, навсегда.
Чувствуя себя как человек, которого лягнул мул, Бак ехал обратно в офис. Он добился желаемого — Терри отработает у него еще две недели. Но исход их встречи его совсем не радовал, потому что он не чувствовал себя победителем. Он мог бы сказать, как ценит ее, но вместо этого угрожал и запугивал, стремясь добиться желаемого. Теперь он был чертовски собой недоволен. Как сказала бы покойная бабушка Терри, чувствовал он себя препаршиво.
Когда Терри вернется, он будет обращаться с ней так, как она того заслуживает. Он выплатит ей щедрое вознаграждение и напишет рекомендацию, с которой она могла бы получить Нобелевскую премию личных помощников, если бы таковая существовала. Следующие две недели он будет сама доброта и уважение. Он понял, что заставить ее передумать не удастся. Терри хочет получить от жизни больше, чем доступно ей здесь, в Портер-Холлоу. Если Баку небезразлично ее счастье, он не станет чинить ей препятствий.
Но что он будет делать потом, когда она уволится?
Свернув на парковку, Бак застонал при виде большого белого «линкольна», который Диана держит в гараже рядом с аэродромом и которым пользуется во время своих визитов в Портер-Холлоу. С чем бы его бывшая женушка ни пожаловала, добром это не кончится.
Первым его желанием было развернуть машину и уехать. Но нет, уж лучше сразу с ней встретиться. Чем скорее он решит ее проблемы, тем быстрее она уедет, оставив его в покое.
Бак вошел в офис. Диана, безупречная в белом льняном костюме и с дизайнерским шарфиком на шее стоимостью в две тысячи долларов, сидела в его кожаном кресле, водрузив на стол ноги в золотистых сандалиях от Джимми Чу. Ее платиновые кудри мягко обрамляли лицо.
— Здравствуй, Бак. — Ее голос напоминал рык тигрицы, готовящейся к прыжку.
Бак остался стоять.
— Какой сюрприз. Почему не позвонила и не предупредила о своем приезде?
— С чего бы? Как совладелица компании, я могу появляться здесь, когда пожелаю.
— Не хочешь ли чего-нибудь выпить? Чай со льдом?
— Не беспокойся. Я ненадолго. — Она убрала ноги со стола и села прямо. — Подумала, что нужно поставить тебя в известность, прежде чем ехать к тебе домой. Я забираю Куинн.
— Нет! — Его руки сами собой сжались в кулаки. — Она же на все лето приехала. У нас соглашение, в котором это прописано. — Произнеся эти слова, Бак вспомнил прочитанный в компьютере дочери имейл, в котором та жаловалась матери, как ей здесь плохо. Диана наверняка исказит эти сведения до неузнаваемости.
— Соглашение можно изменить. Ты уехал на четыре дня даже не попрощавшись с Куинн и оставив ее на попечение няни. Девочка так расстроилась, что сбежала и отсутствовала много часов.
— Кто тебе это сказал?
— Миссис Кэллоуэй. Она звонила мне прошлой ночью, потому что сильно беспокоилась.
Бак почувствовал, что его загнали в ловушку, — нет, он сам слепо в нее угодил. Он обожает свою дочь, просто он не уделял ей достаточно внимания, полагая, что забот няни будет достаточно, чтобы сделать ее счастливой.
— Это был экстренный случай, — попытался оправдаться он, жалея, что его слова звучат неубедительно.
— Да, я понимаю. — Ответ Дианы сочился сарказмом. — Экстренный случай на работе. Я уже связалась со своим адвокатом, и он готовит прошение о передаче мне права полной опеки над дочерью на основании того, что из-за работы ты не в состоянии выполнять отцовские обязанности. Шансы выиграть дело у меня очень велики.
Бак попытался совладать с охватившей его яростью и паникой. Оставить Куинн в одиночестве стало плохим решением. Но он ведь пообещал себе исправиться! Да и дочь была в безопасности, и о ней хорошо заботились. Разумеется, он не заслуживает того, чтобы ее потерять.
— Даже ты не можешь быть настолько жестокой, — сказал он. — Знаешь ведь, что Куинн — все для меня.
— Неужели? — рассмеялась Диана. — Звучит неубедительно, Бак.
Ее нефритово-зеленые глаза триумфально блеснули. Она загнала его в угол и знает об этом. Но что-то подсказывало Баку, что Диана прилетела в Портер-Холлоу и заявилась к нему, разодетая с иголочки, вовсе не из-за беспокойства о дочери. Да, она любит Куинн, но, если бы в самом деле хотела забрать ее, отправилась бы прямиком в его особняк, а не в офис. Значит, ей что-то от него нужно. За время их непродолжительного брака Бак твердо усвоил, что Диана — искусный манипулятор.
Прищурившись, он внимательно смотрел на нее.
— Чего ты на самом деле хочешь, Диана?
Ее накачанные силиконом губы расплылись в улыбке.
— Это, дорогой, зависит от того, чего хочешь ты. Возможно, мы и придем к соглашению.
— Я скажу тебе, чего я хочу, — ответил Бак. — Хочу, чтобы ты оставила Куинн здесь и забыла о судебном иске об опеке. Тебе и самой не нужно, чтобы девочка все время проводила с тобой. Летом, когда она гостит у меня, ты свободна, точно птица. Тебе ведь это нравится.
— Возможно. Но если для Куинн будет лучше постоянно жить со мной… — Она намеренно не договорила, оставив угрозу висеть в воздухе.
Бак пытался держать себя в руках.
— Хорошо, — сказал он. — Какие отступные тебе требуются?
— Прибавка в тысячу долларов к алиментам может изменить мое решение. И плюс еще два процента акций компании.
Бак скривился от отвращения, понимая, что Диана с самого начала все это спланировала. Он не мог позволить себе потерять дочь и не желал ввязываться в многомесячное судебное разбирательство, которое неминуемо проиграет.
— Какого черта? — рявкнул он. — Как ты акции ни подели, после нашей смерти все достанется Куинн. Ладно, твоя взяла. Я подготовлю бумаги.
